Я выразила ей свое сожаление. Я и не знала, что она читает в очках!
— Я, между прочим, старше тебя, — бросила она в ответ. — Была б здесь хоть одна лошадь, не надо бы мне было никаких очков. Слушай, окажи мне одну огромнейшую услугу, а?
— Какую? — проворчала я. Наверное, попросит поливать цветы.
— Я целый день пытаюсь дозвониться до Удо, — отвечала Сильвия, — вчера еще оставила ему сообщение на ответчике, чтобы перезвонил нам сам, а он не звонит. Понять не могу, что такое, может, телефон сломался? Он завтра уезжает в командировку, пусть до тех пор перешлет нам вещи!
— Разумеется, — обещала я, — сегодня же передам Удо все распоряжения. Где искать очки?
— Либо на ночном столике, либо на телевизионной программе под торшером в гостиной. Да, а скобки для зубов…
— А если Удо нет дома?
— Возьми ключ, ты же знаешь, где он лежит, — был приказ. — Если он не откроет, зайди и найди очки! А если опять валяется пьяный на кровати, растряси его, пусть встает! Нечего!
Немного расстроенная, я вернулась за стол. Муж посмотрел на меня вопросительно, я отчиталась.
— Приказ, однако, — подтвердил он.
— Да нет, так, — отмахнулась я, — в Реде больше нечем заняться, только читать и остается. Знаешь что, ты бы поехал со мной к ним домой, а?
Сейчас я пойду одна (одна!) в спальню к пьяному донжуану, вот спасибо! Подозреваю, Сильвия направила меня шпионить за своим неверным, чтобы не сильно гулял. С другой стороны, она рассчитывает, что именно я упакую и отправлю им по почте их очки и выпрямлялки для зубов, Удо этого сделать не сможет, если уже завтра он уезжает в командировку.
Когда мы уже сидели в машине, я будто вскользь, как только могла непринужденно, поинтересовалась, почему Райнхард решил, что его бюро может загореться.
Муж приглушил радио:
— А, ну да, я ж тебе не рассказал! Когда вы уехали в Италию, чуть было не стряслась беда. Гюльзун положила стеклянный шар на окно. Чуть важные документы не сгорели, шарик-то может пожар устроить! Слава Богу, погода поменялась, так что только несколько подпалин осталось.
Автомобиль Удо стоял перед домом. Мы позвонили, но никто не открыл. Права Сильвия — что-то случилось! В минувшем году, пока они были в отпуске, я приходила поливать их герань. Как и прежде, ключ хранился в горшке с пальмой.
— Не самое удачное укрытие, — заметил Райнхард. — Любой взломщик знает, что запасной ключ спрятан либо под ковриком у входной двери, либо под какимнибудь камнем у двери, либо в цветочном горшке на крыльце. Бери не хочу! Мы вошли.
— Удо, привет! — крикнул муж. Тишина.
— Так и знала — мне придется отсылать ей очки, — вздохнула я и отправилась на поиски. Где они лежат, Сильвия сказала? Либо там, либо где-то тут? Гостиная, кухня, гостевой туалет — так, нет, здесь их нет, дальше! Райнхард последовал за мной наверх. Ощущение у меня было скверное, будто я сама взломщица, воровка. Вдруг сейчас войдет Удо?!
В ванной лежали зубные скобки девчонок. Я завернула их в салфетку и без особой радости убрала в сумочку. В детских комнатах царил привычный хаос, здесь Сильвия оставить свои очки не могла. Наконец мы вошли в спальню, последнюю из комнат.
Удо мирно спал на супружеском ложе, один.
— Пойдем, — шепнула я мужу, — оставим ему лучше записку.
Но Райнхард решил по-иному. Он раздернул занавески. Резкий свет полоснул Удо по глазам, но тот не пошевелился. Я дотронулась ладонью до его лба — ледяной! Боже! Мне стало жутко, я вскрикнула. Я никогда в жизни еще не трогала мертвого.
Слава Богу, со мной был Райнхард! Он ощупал застывшую ступню хозяина дома, спросил у меня карманное зеркальце и сунул его под нос Удо (муж видел, наверное, в каком-нибудь детективе — так определяют, дышит еще человек или уже нет).
— Что нам теперь делать? — Я была в шоке.
— У него, насколько я помню, были проблемы с сердцем, — отозвался Райнхард, — смотри, целая аптека на ночном столике!
Мне самой бы в тот момент не повредили сердечные капли, сердце выпрыгивало из груди. Этот мужчина пару дней назад звал меня на свидание, чуть ли не вчера еще! Господи, что происходит?!
— Надо позвонить их семейному врачу, — сообразил муж, — ты его не знаешь ли случайно?
— Знаю, знаю, у нас один и тот же доктор.
У кровати стоял телефон. Пока Райнхард звонил, я рухнула в единственное в комнате кресло, прямо на одежду Удо. Передо мной, как сцена в театре, стояло брачное ложе моих друзей. Что здесь за драмы разыгрывались? На ночном столике Сильвии я действительно обнаружила ее очки, несколько романов, сережки, салфетки и лавандовый мешочек. На столике рядом с Удо — м-м-м, не могу смотреть! — громоздились книжки по экономике, какие-то спреи, капли и мази, бутылка грейпфрутового сока, чайная ложка, пастилки от кашля, будильник, затычки для ушей и крошечный радиоприемник. Чудной натюрморт, нарочно не придумаешь! На байковом коврике перед кроватью я увидела газету и один из так называемых мужских журналов, он был открыт. Девица на развороте показалась мне страшно скучной, вряд ли сердце Удо отказало, когда он на нее взглянул. На секунду я пожалела, что не прихватила с собой свой альбом для набросков.