Я выразила ей свое сожаление. Я и не знала, что она читает в очках!
— Я, между прочим, старше тебя, — бросила она в ответ. — Была б здесь хоть одна лошадь, не надо бы мне было никаких очков. Слушай, окажи мне одну огромнейшую услугу, а?
— Какую? — проворчала я. Наверное, попросит поливать цветы.
— Я целый день пытаюсь дозвониться до Удо, — отвечала Сильвия, — вчера еще оставила ему сообщение на ответчике, чтобы перезвонил нам сам, а он не звонит. Понять не могу, что такое, может, телефон сломался? Он завтра уезжает в командировку, пусть до тех пор перешлет нам вещи!
— Разумеется, — обещала я, — сегодня же передам Удо все распоряжения. Где искать очки?
— Либо на ночном столике, либо на телевизионной программе под торшером в гостиной. Да, а скобки для зубов…
— А если Удо нет дома?
— Возьми ключ, ты же знаешь, где он лежит, — был приказ. — Если он не откроет, зайди и найди очки! А если опять валяется пьяный на кровати, растряси его, пусть встает! Нечего!
Немного расстроенная, я вернулась за стол. Муж посмотрел на меня вопросительно, я отчиталась.
— Приказ, однако, — подтвердил он.
— Да нет, так, — отмахнулась я, — в Реде больше нечем заняться, только читать и остается. Знаешь что, ты бы поехал со мной к ним домой, а?
Сейчас я пойду одна (одна!) в спальню к пьяному донжуану, вот спасибо! Подозреваю, Сильвия направила меня шпионить за своим неверным, чтобы не сильно гулял. С другой стороны, она рассчитывает, что именно я упакую и отправлю им по почте их очки и выпрямлялки для зубов, Удо этого сделать не сможет, если уже завтра он уезжает в командировку.
Когда мы уже сидели в машине, я будто вскользь, как только могла непринужденно, поинтересовалась, почему Райнхард решил, что его бюро может загореться.
Муж приглушил радио:
— А, ну да, я ж тебе не рассказал! Когда вы уехали в Италию, чуть было не стряслась беда. Гюльзун положила стеклянный шар на окно. Чуть важные документы не сгорели, шарик-то может пожар устроить! Слава Богу, погода поменялась, так что только несколько подпалин осталось.
Автомобиль Удо стоял перед домом. Мы позвонили, но никто не открыл. Права Сильвия — что-то случилось! В минувшем году, пока они были в отпуске, я приходила поливать их герань. Как и прежде, ключ хранился в горшке с пальмой.
— Не самое удачное укрытие, — заметил Райнхард. — Любой взломщик знает, что запасной ключ спрятан либо под ковриком у входной двери, либо под какимнибудь камнем у двери, либо в цветочном горшке на крыльце. Бери не хочу! Мы вошли.
— Удо, привет! — крикнул муж. Тишина.
— Так и знала — мне придется отсылать ей очки, — вздохнула я и отправилась на поиски. Где они лежат, Сильвия сказала? Либо там, либо где-то тут? Гостиная, кухня, гостевой туалет — так, нет, здесь их нет, дальше! Райнхард последовал за мной наверх. Ощущение у меня было скверное, будто я сама взломщица, воровка. Вдруг сейчас войдет Удо?!
В ванной лежали зубные скобки девчонок. Я завернула их в салфетку и без особой радости убрала в сумочку. В детских комнатах царил привычный хаос, здесь Сильвия оставить свои очки не могла. Наконец мы вошли в спальню, последнюю из комнат.
Удо мирно спал на супружеском ложе, один.
— Пойдем, — шепнула я мужу, — оставим ему лучше записку.
Но Райнхард решил по-иному. Он раздернул занавески. Резкий свет полоснул Удо по глазам, но тот не пошевелился. Я дотронулась ладонью до его лба — ледяной! Боже! Мне стало жутко, я вскрикнула. Я никогда в жизни еще не трогала мертвого.
Слава Богу, со мной был Райнхард! Он ощупал застывшую ступню хозяина дома, спросил у меня карманное зеркальце и сунул его под нос Удо (муж видел, наверное, в каком-нибудь детективе — так определяют, дышит еще человек или уже нет).
— Что нам теперь делать? — Я была в шоке.
— У него, насколько я помню, были проблемы с сердцем, — отозвался Райнхард, — смотри, целая аптека на ночном столике!
Мне самой бы в тот момент не повредили сердечные капли, сердце выпрыгивало из груди. Этот мужчина пару дней назад звал меня на свидание, чуть ли не вчера еще! Господи, что происходит?!
— Надо позвонить их семейному врачу, — сообразил муж, — ты его не знаешь ли случайно?
— Знаю, знаю, у нас один и тот же доктор.
У кровати стоял телефон. Пока Райнхард звонил, я рухнула в единственное в комнате кресло, прямо на одежду Удо. Передо мной, как сцена в театре, стояло брачное ложе моих друзей. Что здесь за драмы разыгрывались? На ночном столике Сильвии я действительно обнаружила ее очки, несколько романов, сережки, салфетки и лавандовый мешочек. На столике рядом с Удо — м-м-м, не могу смотреть! — громоздились книжки по экономике, какие-то спреи, капли и мази, бутылка грейпфрутового сока, чайная ложка, пастилки от кашля, будильник, затычки для ушей и крошечный радиоприемник. Чудной натюрморт, нарочно не придумаешь! На байковом коврике перед кроватью я увидела газету и один из так называемых мужских журналов, он был открыт. Девица на развороте показалась мне страшно скучной, вряд ли сердце Удо отказало, когда он на нее взглянул. На секунду я пожалела, что не прихватила с собой свой альбом для набросков.
— Пошли вниз, будем ждать врача, — Райнхард сам был белый как покойник.
Уже на лестнице я спросила, не следует ли нам позвонить Сильвии.
— Не все сразу, подождем, — отвечал муж и взял в гостиной бутылку коньяка.
— Нам вообще повезло, между прочим, что врач в воскресенье оказался дома, — заметил Райнхард, — может, пусть лучше он Сильвии о несчастье сообщит, он как-никак специалист.
— Нет, — запротестовала я, — Сильвия должна узнать все от нас! — Я решительно потянулась к телефону, но меня тут же стали терзать сомнения. — Господи, да как же я ей скажу? — запричитала я.
Может, у Райнхарда лучше получится? Он ведь такой дипломатичный! Последняя фраза была откровенным враньем, но я заметила, как мой мужик мгновенно клюнул на неприкрытую примитивную лесть.
— Ладно, — согласился он, — не особо мне, конечно, хочется, но для тебя…
Райнхард позвонил в Реде, я включила громкую связь, чтобы все слышать. Сильвия взяла трубку.
— Слушай, тут такое дело, я хотел тебе, сказать, — беспомощно залепетал муж в трубку, — мы тут с Анной к вам зашли…
— Ой, спасибо! — защебетала она на том конце. — Спасибо, милые! На вас всегда можно положиться. Не подведете! И где же я оставила очки?
— Сильвия, ты это, ты лучше сядь, а? — запинался Райнхард. — Здесь Удо лежит в кровати, мертвый. — Он тяжело перевел дух — трудное дело дипломатия!
— В кровати? — не поняла Сильвия. — А я думала, они на ночном столике, — пролепетала она. Потом вдруг до нее дошло. — Что ты сказал только что?
Я схватила трубку и стала заклинать подругу оставить девочек у матери и первым же поездом, поездом, а не на машине, вернуться домой!
— Нет, — заупрямилась она, — машина нужна мне дома. Мы немедленно выезжаем! Врач уже был? Откройте ему, пожалуйста, ворота! Пусть подъедет прямо к двери!
— Поговори с ней еще, — зашептала я мужу, отдавая ему трубку, и помчалась открывать ворота.
Мы снова сидели в гостиной и ждали.
— Знаешь что, — внезапно опомнился муж, — пойду заберу я этот его журнал.
Надо же, кажется, я недооценивала его тактичность! Райнхард, прости меня!
Вскоре приехал доктор Бауэр, пожал каждому из нас руку и пошел наверх. Минут через пять он вернулся, перебирая что-то в своей сумочке из черной свиной кожи, где хранил справки и рецепты.
— Я выпишу свидетельство о смерти, — объяснил он и на мгновение задумался. — Острая коронарная недостаточность… вследствие аритмии, — был диагноз. — Молодой он еще, — покачал головой доктор, — звонил мне в самое неурочное время, когда сердце его беспокоило, но ни разу не удосужился зайти на прием, сделать кардиограмму. Ох уж эти мне преуспевающие бизнесмены, как это на них похоже! Не обращают внимания на тревожные сигналы и все нагружают себя, все взваливают на себя бог знает сколько работы! Вот так всегда: семейство в отпуск, отец остается пахать.