Я виновато взглянула на своего трудоголика, который остался без отдыха.
— Причина тахикардии никогда точно не известна, — вздохнул доктор Бауэр, — наверное, придется делать вскрытие. Но это только если жена согласится. — Он спешно попрощался.
— Пойдем домой, нам тоже пора, — заговорила я, — дети ждут.
Я варила крепкий кофе и все думала о Сильвии. Как она хладнокровно приняла новость! Хотя как себя надо вести, когда тебе сообщают такое? Ну не знаю, в любом случае я бы отреагировала по-иному.
Когда зазвонил телефон, я была уверена, что услышу сейчас следующее: Сильвия на машине попала в автомобильную катастрофу и еле живая лежит в больнице. Но трубку взял Райнхард и разговор у него зашел о чем-то совсем другом:
— Ничего, они нам еще устроят сладкую жизнь! Такая будет конкуренция на европейском рынке! Да в одной Германии только девяносто тысяч архитекторов! Через десять лет будет на тридцать, а то и сорок тысяч больше!
С кем это он? На кого он пытается произвести впечатление?
— Гранитные садовые поилки для животных? Да, достану, Миа, нет проблем! — произнес он наконец.
— Райнхард, — обратилась я к мужу, наливая ему кофе, — Райнхард, мы ошиблись. Надо было сразу отправить Удо в морг. Нельзя же, чтобы Сильвия и дети…
— Не понял, — отозвался он, — ты же первая подумала, что он спит. По-моему, родственникам лучше с ним попрощаться дома, тихо, в семейной обстановке, а не в морге!
В комнату ворвался Йост:
— Папа! Каю повесили в ухо сережку! Я тоже хочу!
— Даже думать забудь, — рассердился отец, — это не для мальчиков!
Ага, Кай здесь! Значит, Люси вернулась из отпуска! Я тут же ей позвонила, чтобы сообщить печальную новость. Люси страшно разволновалась, сказала, что сейчас зайдет, и десять минут спустя уже была у нас.
— И вы позволили Сильвии в таком состоянии ехать на машине?! — набросилась она на нас.
— Она не стала нас слушать, — оправдывалась я, — она сказала, машина нужна ей здесь!
Я представила себе: ночью Сильвия приезжает домой с рыдающими дочками, поднимается по лестнице в спальню, и теперь ей еще целую ночь придется спать рядом с покойником! Я чуть не расплакалась. Стала просить Райнхарда: пусть позвонит в морг, пусть Удо немедленно заберут. Муж позвонил, но работал только автоответчик — был воскресный вечер.
— Мы ее друзья, — напомнила Люси, — мы должны быть рядом с ней, когда ей понадобится. Готтфрид умеет превосходно убеждать, пусть ждет Сильвию у нее дома.
А Люси либо останется со своими детьми, либо сама пойдет утешать нашу овдовевшую подругу!
Райнхард готов был на еще большие подвиги великодушия: он тоже пойдет утешать Сильвию.
— Анне лучше остаться дома, у нее нервы слабые! — решил он.
Ох, слава Богу! Около одиннадцати Люси с Райнхардом ушли. Я валилась с ног, но уснуть не могла — так были нервы накручены. И стала делать какую-то мелкую домашнюю работу: подмела на кухне и понесла на улицу набитый мусором мешок. Не забыть бы включить фонарь на крыльце, чтобы Райнхард, когда вернется в темноте, не искал дверь ощупью и не спотыкался на ступеньках. В мусорном контейнере опять лежал журнал, которому там было совсем не место, мы же сортируем мусор, все должно быть отдельно: стекло, бумага, пищевые отходы. Райнхард выкинул журнал Удо, как только мы вернулись домой. Какой у меня чопорный муж, даже не заглянул под обложку, не полюбовался на полуголых красоток, что скрасили последние часы жизни нашего друга.
Под журналом валялась бутылка, которая тоже была не на своем месте — ей надлежало лежать среди стекла. Я и ее вынула. Грейпфрутовый сок? Я его не покупала! Откуда? Или это та, что стояла на столике у Удо? Ну и что она здесь-то делает? Почему она здесь? Кажется, мой муж решил избавить бедную Сильвию еще и от вида этой бутылки, чтобы вдова не вспоминала больше, как ее покойный муж хлюпал по ночам у нее над ухом, глотая в темноте грейпфрутовый сок. Да, помню, она жаловалась! Ну, это уж слишком! Райнхард перебрал с галантностью и с тактичностью. Я отнесла бутылку в подвал, где собирался весь стеклянный мусор, а журнал забрала с собой в дом. Вот, значит, чем зачитываются респектабельные богатенькие дяденьки, когда им перевалит за сорок?! С ума сойти: да тут не только девочки в неглиже, тут еще и яхты, рестораны с тремя звездами! Ага, вот, тут еще что-то о политике, мужская мода, так, так. А вот самое главное — биржевые сводки.
В конце концов я достала атлас автомобильных дорог, чтобы найти Реде и выяснить, сколько, собственно, Сильвия еще будет добираться домой? Хм, вообще-то, она давно уже должна бы быть здесь. Так, прикинем, сколько времени понадобится двум добрым друзьям, чтобы посочувствовать одной бедной вдове? Когда мне ждать Райнхарда назад? А, была не была — позвоню! Звоню, и что же? Никого — ни Сильвии, ни дочерей, ни моего мужа!
Мало-помалу мне как-то перестало нравиться, что мой муж так самозабвенно соболезнует чужой вдове. Хотя что я говорю! Там же две плачущие девчонки, наверное, приклеились к матери, так что как же Райнхард может… Ну что у меня за мысли, Господи! Прочь их надо гнать, прочь! Что я за подруга, надо же такие гадости думать о близких людях в такой момент! Но я все-таки позвоню еще раз. И я позвонила снова. На том конце снова никто не отозвался. Да где они все, черт возьми? В гостиной или в спальне, рядом с покойником? Меня начинало все это потихоньку бесить. А Люси-то хороша, нечего сказать! Надо, говорит, рядом быть, пожалеть, говорит, надо, мы друзья! Друзья, друзья, а сама уже элегантно так — раз — и в сторону!
Уже светало, ждать становилось невыносимо! Я вскочила, напялила ботинки, схватила сумку, запрыгнула в машину и понеслась — самое время забрать мужа домой, мягко, но настойчиво! У него встреча через несколько часов, ему еще в себя прийти нужно!
ГОРЬКИЙ МИНДАЛЬ
Никогда еще не выходила я из дома так рано утром, народу — никого. Как будто и не было бессонной ночи, я мчалась и радовалась, что живу!
На автобусной остановке маячил какой-то одинокий силуэт. Я подъехала ближе и узнала Имке. Слава Богу, ее отпустили из психушки! Если она снова в такую рань ждет автобуса, значит, снова работает в больнице и едет к утренней смене. Надеюсь, тот же Райнхард, по милости которого она серьезно заболела, и исцелил ее окончательно.
Улица, где жила Сильвия, вся была перекопана. Я с трудом проехала, чуть ли не по тротуару, мимо стройки и остановилась перед домом подруги в маленьком скверике. Вышла из машины, десять метров до крыльца можно пройти пешком. У роскошного господского подъезда в ряд стояли три машины — Сильвии, Удо и Райнхарда. Сад был в идеальном состоянии: Удо трудился. Кто же будет теперь выполнять приказы его вдовушки, она так привыкла командовать?! Вдруг кто-то назвал мое имя. Я спряталась за раскидистым кустом рододендрона.
Сильвия и Райнхард появились на пороге, он собирался уходить. Она была чем-то раздражена:
— Сколько раз тебе повторять? — кипятилась подруга. — Говорю ж тебе: он просто надорвался, он все свои силы потратил на нее!
Муж мой, кажется, не мог поверить в то, что слышал:
— Не могу, вот не могу себе такого представить и все тут! Анна бывает невыносима, у нее трудный характер, она ревнива как черт, но она мне верна как кошка! Да поосто помешана на мне! Ну ладно, мне теперь правда пора домой, а то будет беда! — он обнял ее. — Давай, все будет хорошо!
Мне стало дурно. Сильвия! Моя ближайшая подруга Сильвия! Родственница моя Сильвия! Здесь, на моих глазах, только что оклеветала меня перед моим мужем! Что с ней, как она могла?! Неужели Удо хвастался ей, что у него со мной роман? А она и поверила! Как побитая собака я выползла из кустов и потащилась прочь, собраться с духом и подумать. Не время сейчас разговаривать с Сильвией. Я влезла в машину. Надо подождать. Так, это улица с односторонним движением, муж меня не заметит. Я услышала, как зашумел мотор его машины, еще пять минут посидела и тоже тронулась домой. Тихо отомкнула дверь и в прихожей наткнулась на Райнхарда. Он уставился на меня, будто я привидение.