Райнхард первым делом вырубил грохочущий телевизор. Я выскользнула на лестницу, на верхнюю площадку, и прислушалась. Ничего особенного не услышала. Йост взахлеб рассказывал отцу о Трансильвании, будто только что оттуда.
— Где Лара, — вспомнил Райнхард, — и мама?
— Лара у Сузи, а мама спит! — отчитался сын. Видимо, муж отправился на кухню — перехватить бутерброд, в гостиной же опять загремели зловещие голоса вампиров. А я, вопреки собственным ожиданиям и опасениям, быстро уснула, гораздо раньше обычного. Да, иногда перемена обстановки действует потрясающе. Мне же особенно хорошо спится, если я сплю одна.
Я проснулась и сначала не могла опомниться и понять, где я очутилась. Бледный свет пробивался в окно не с той стороны, не с привычной. Я рассеянно водила рукой по стене, пытаясь нащупать выключатель. Полночь. Час духов и привидений. Я тут же выключила свет, пусть Райнхард, если он еще сам не спит, думает, что я вижу десятый сон. Спустя пару минут я выскользнула в туалет. В спальне горел свет. К изумлению своему я услышала, как мой муж с кем-то разговаривает, понизив свой писклявый голос до шепота. Он не один!
— Она крепко спит, уже несколько часов, не волнуйся, — уговаривал он кого-то. — Больна? Трудно сказать. Сок, наверное, подействует не скоро.
Как важно было бы услышать, что ответила ему Сильвия! Но она, видимо, говорила шепотом, ничего нельзя было разобрать. Райнхард надолго замолчал, я уже было подумала, что они сейчас начнут заниматься любовью, но муж вдруг опять заговорил:
— Ну хорошо, наверное, ты права! Я тебе верю, верю! Но если это так, то она сейчас очень страдает. Получается, что она твоего Удо любила без памяти, иначе я ничего не понимаю!
Неужели Райнхард меня защищает?
Уснула я снова лишь под утро. В голове у меня все стучало: там, в моей спальне, в моей постели разлеглась Сильвия!
Часа через три меня резко и грубо растолкал муж. Он распахнул окно в комнате и крикнул:
— Хочешь, чтобы твои дети умерли с голоду?!
Совершенно сбитая с толку, я открыла глаза. Несколько долгих секунд до меня доходило: я в комнате Лары, в ее кровати, я здесь спала. Смотрю на часы — девять. Что здесь делает Райнхард? Ему давно положено сидеть в офисе! Видно, проспал, ночка выдалась больно короткая, да?
Словно безумная я вскочила с постели и как была, волосы дыбом, зубы не чищены, помчалась на кухню. «Дети умирают с голоду!» — громко сказано. Лара завтракала у подружки, за столом сидел один Йост, Сидел и задумчиво хрустел кукурузными хлопьями.
— Ма, я пойду кататься на роликах. — Он подхватил под мышку свое новое приобретение, подарок Эллен, и убежал.
Ну все, на этом с завтраком, я полагаю, покончено. Самое время заглянуть в ванную.
Я выглянула, только когда постучали во входную дверь. Но это оказалась ловушка: на кухне, гневно сдвинув брови, на меня налетел Райнхард. Между тем, подумала я, пришел мой черед негодовать.
— Как ты можешь?! Зачем ты разрешаешь ему гонять на этих штуках?! Это опасно! — возмущался муж.
— Но его друзья… — попыталась возразить я.
— Ну и что — друзья? Мало ли чем разные придурки развлекаются! При чем тут наш сын?! — перебил меня Райнхард. — Твоя ненормальная сестрица купила ему черт знает что, а он и рад стараться, да? А мое мнение что, побоку, так, что ли?!
Ни слова тебе больше не скажу, подумала я, хоть застрели меня! Он же любое мое слово против меня обернет! Но Райнхард никаких оправданий от меня и не ждал.
— Знаешь что, когда мы с тобой познакомились, — продолжал он в запале, — я думал, мы идеально подходим друг другу. И вдруг ты неизвестно откуда достаешь себе, как по волшебству, богатую сестру, которая тебя просто-таки содержит! А все наши друзья смотрят на меня косо: я, видишь ли, для них уже не хорош!
Мой обет молчания был забыт:
— Ты с ума сошел? — взорвалась я. — Ты спятил? У Эллен нет миллионов! И, кстати, насчет друзей — что у нас там с Биргит? А с Миа? Или у них не хватает прыти, чтобы тебя наконец окрутить?
— Да я их даже в дом пригласить не могу! Моих старых друзей, с которыми я еще в университете учился! Их же придется спасать от тебя, от твоего высокомерия, от твоих издевок! Я же вижу, как ты ухмыляешься, когда я разговариваю со своей матерью на диалекте! — кричал в ответ мой муж. — Да, да, конечно, у тебя-то на серебре ели, ножи к рыбе специальные подавали, черт бы их побрал! А моя мать всю жизнь как лошадь на фабрике пахала, а семью кормить не забывала, и макароны на столе были всегда домашние, самодельные!
Я утонула в потоке его обвинений, замолчала снова, мне стало стыдно за себя. Вообще-то он прав кое в чем: я, особенно в последнее время, не слишком была к нему терпима, и вообще часто задирала перед ним нос.
Тут он мне и это припомнил:
— Кто я для тебя? Мужик неотесанный, деревенщина! Ну скажи, что я неправ! Мои проекты — гадкие, дом наш — убогий! Но зато я каждый месяц приношу зарплату домой, за это ты меня и любишь! Нет чтобы помочь, немного самой денег заработать для хозяйства, поработать секретарем для меня! Нет же! Она выдумала, что она художница, черт возьми! А от печатной машинки шарахается, как от чумы! Строит из себя тут нежную! Да, рисовать, видно, ей больше пристало! Неужели ты думаешь, что я счастлив от всего этого бумажного мусора, в котором каждый день роюсь? Или, может, я в восторге от этих бездарных коробок, которые строю?!
— Мне и так есть чем заняться, кроме твоих бумаг! Должно же хоть что-то в жизни доставлять удовольствие! — взвилась я. Он наступил на больную мозоль. — А что у меня есть? Я вся просто растворилась в детях, в этом доме, в саде! Сколько ж можно?!
— Ага! — подхватил Райнхард. — Сама себя выдала. Семья, значит, тебе удовольствия не доставляет!
Я сжимала кулаки и вытирала слезы. Ну, кажется, когда столько грязи друг на друга вылито, самое время завести речь о разводе. Но только как же я об этом заговорю, когда мысли у меня в голове путаются? Может, припомнить ему его дорогущий теннисный клуб, в который он вступил якобы на благо семьи? Или мой аллергический приступ, когда я вернулась с Искьи? Или конские волосы в нашей спальне? Или?.. Или?.. Но не успела я рот открыть, как Райнхард обнаружил на столе увядшие незабудки. Вчера в суматохе я начисто забыла положить их под пресс, в какую-нибудь толстую книжку.
— Уж не для Удо ли? — цинично пошутил он. — Последний привет, незабудки на могилку, а? Какая же ты романтичная, черт, кто б мог подумать!
И в тот момент, когда я уже приготовилась с ним тоже рассчитаться, что-то запищало у него в дипломате. К моему удивлению, он вынул оттуда мобильный телефон. Вот новости, никогда ничего такого я у него еще не видела! «Да, иду, сейчас буду, — пообещал он кому-то, — у меня тут небольшие семейные неприятности. Прошу меня извинить!» И он вышел.
А у меня перехватило дыхание. Ну конечно! Нынешней ночью он разговаривал по телефону!
СПЕЛАЯ ГРУША
Так, ну и что мне теперь делать? Не поговорить ли с Сильвией? Может, оно получится лучше, чем с Райнхардом? Из любого мужчины, тем более из собственного мужа, с трудом удается вытрясти хоть какую-нибудь информацию о его личной жизни, чувствах, сексуальной жизни. Нежные они такие, мужчины эти: задень их один раз, и они всю жизнь будут мучиться. Так вроде и незаметно, а в один прекрасный день — срыв, истерика, надлом, катастрофа!
Зачем Сильвия меня оклеветала? Зачем ей понадобилось валять меня в грязи? Не была ли я ей верной подругой многие годы, во всем? Я всегда вставала не ее сторону — и когда она обнаружила залежи порно под кроватью у своего любвеобильного муженька, и когда ее дочки помешались на здоровом образе жизни! И как она меня отблагодарила? Прибрала к рукам моего мужа! Ох, змея! Пригрела же я гадюку на груди! Если она еще и Удо отравила, то я ей желаю… Я ей желаю… Чума на нее, вот что! Чтоб ей пусто было! Пришло время спасать себя и своих детей!