Дорога, ведущая через село; плывущий по реке паром; хата среди дюн; купы деревьев и стога сена; странники, ждущие парома для переправы, — вот типичные мотивы картин ван Гойена. Это картины без сюжета, со свободной композицией, хилые, со слабым пульсом, нервным рисунком, легко запоминающиеся, глаз усваивает их без сопротивления, и они долго остаются на его сетчатке. Когда я впервые увидел картину ван Гойена, у меня возникло ощущение, что я ждал именно этого художника, что он заполнил давно ощущавшуюся нишу в моем музее воображения, но в то же время этому сопутствовало иррациональное убеждение, что я хорошо его знаю и знал всегда. Откуда ван Гойен черпал мотивы своих полотен? Иногда это можно без труда установить, поглядев на изображенные на его картинах архитектурные фрагменты.
На большой картине, находящейся в венском Музее истории искусства, мы без труда узнаем церкви и башни Дордрехта над серым водным пространством, изрезанным регулярными, подобными орнаменту, волнами в форме полумесяца. Однако в прекрасной картине «Вид Лейдена» в мюнхенской Пинакотеке художник перенес церковь Святого Панкратия за город, поместил ее на полуострове, с двух сторон окружил рекой, и древняя художественная готика царит тут над группой рыбаков и пастухов с их коровами, пасущимися на другом берегу вымышленного пейзажа. Чаще всего топография его работ бывает неясной: где-то за дюной, над какой-то рекой, у какого-то поворота, однажды вечером… Рассказывают, что в мастерской у художника имелся лишь самый дешевый, какой только можно себе представить, элементарный реквизит: глина, кирпич, известь, обломки штукатурки, песок, солома… И из этих отторгнутых миром остатков он творил новые миры.
В центральном периоде своего творчества ван Гойен создает ряд прекрасных монохроматических композиций, где преобладают желто-коричневый цвет, сепия, тяжелая зелень. Не голландцы придумали метод писания картин одним цветом, но они придали ему очарование и естественность, поскольку монохромность является удачным ограничением видимой действительности, позволяющим передать ее блеск и атмосферу (синеватое свечение перед началом бури, тяжелый от ленивого золота свет летних вечеров).
Этот великий художник распорядился своим талантом хуже некуда. Его ценили, он был плодовитым, однако тот факт, что он сбывал свои картины за нищенскую сумму от пяти до двадцати пяти гульденов, лишал его всяких шансов на серьезную карьеру Никто из уважающих себя мастеров, разве что в безвыходной ситуации, не продавал своих полотен за такую цену, которая лишь слегка превышала стоимость материалов.
Обучение своей профессии художник начинает очень рано, десятилетним мальчиком; пятикратно меняет своих учителей, чтобы в конце концов попасть в мастерскую Эсайаса ван де Вельде{23}, художника не намного старше себя, автора превосходных, как бы промытых дождем пейзажей.
Ян ван Гойен. Вид Лейдена.
Гойен не селится в каком-либо одном определенном месте и ведет жизнь скорее цыганскую. Странствует по Германии и Англии, откуда привозит целые папки набросков. Его рисунки быстры, импрессионистичны, лишены подробностей, они выполнены как бы одним движением карандаша, не отрываемого от бумаги. Гойен всегда предпочитал узкую палитру родственных цветов сложению картины из множества контрастов, и в этом смысле он до конца оставался художником монохроматичным.
Приблизившись к сорокапятилетнему рубежу, художник поселился в Гааге, что, однако, вовсе не означало материального достатка. Поэтому он брался за все.
Идей ему хватало. Он торговал картинами своих коллег, организовывал аукционы, спекулировал домами и земельными участками, а также злосчастными тюльпанами.
Результатом этих коммерческих комбинаций было двукратное банкротство художника и смерть в тенетах долгов. Злоязычные современники утверждали, что единственной удачной его операцией была матримониальная: он выдал свою дочь за оборотистого и богатого трактирщика — художника Яна Стена{24}.
Что же вырисовывается из мглы и дождя, что отражается в капельке воды? «Речной пейзаж» Яна ван Гойена в музее города Далема. Картина так мала, что ее можно прикрыть рукой, но это не эскиз, не набросок, не заготовка какого-либо большого произведения. Это полнокровная самостоятельная картина, композиция которой проста как аккорд. Из серости неба и земли вырастает куст ракитника, продолговатые листья которого прописаны сочной темной зеленью; изредка посреди кущ встречается небольшой желтый акцент. Картина не висит на стене. Этот клочок мира помещен в маленькой витрине, чтобы ему можно было поклониться.