— Я постараюсь закончить переговоры со своим предводителем ко всеобщему удовлетворению. — ответил Панфило. — Что ещё тебя интересует?
— Металл. — ответил абориген Освальтль. — Олово, сталь, медь, если есть бронза, то везите бронзу. Будем давать за сталь — четверть веса золотом. За олово — восьмую часть веса серебром. За медь — десятую часть веса серебром. За бронзу — четверть веса серебром.
— Вижу, что у вас очень много золота и серебра… — произнёс Панфило неосторожно.
— Вдобавок к золоту и серебру у нас есть десять тысяч воинов, которых не напугать пердежом аркебуз и блеском стальной брони. — резко отреагировал на это абориген. — Ещё мы можем привлечь союзников и тогда наша численность поднимется до тридцати тысяч воинов. На ваших Кубе, Ямайке и Эспаньоле хватит воинов, чтобы уничтожить нашу армию? Запомни, Панфило, здесь золото можно получить только одним путём — торговлей, весьма выгодной конкретно для тебя. Пришедших же не с миром, ждёт судьба Кортеса.
Упоминание почившего недруга заставило Панфило поморщиться и потереть пустую глазницу, закрытую повязкой.
— Ещё что-то? — сухо поинтересовался Панфило после затянувшейся паузы, потраченной на зрительную дуэль с аборигеном Освальтлем.
— Лошади, коровы, козы, овцы, пшеница. — перечислил дикарь. — За это мы будем платить достойную цену. Не так выгодно, как торговля людьми, но тоже неплохие деньги. Для этого можно подрядить кого-то из своих друзей, но это твои личные дела.
— Понятно. — кивнул Панфило. — У нас с собой имеется некоторое количество товара, который неплохо было бы продать…
— И что же вы привезли? — заинтересовался Освальтль.
— Топоры. — ответил Панфило, вытаскивая из кожаного свёртка маленький топорик. — Хорошие, качественные, изготовлены лучшими мастерами Кубы.
Эти топорики — калька с местных каменных топоров. Во-первых, на такие топорики уходит гораздо меньше дорогой стали, а дикари настолько дикари, что не знают настоящих топоров. Правда, конкретно этот абориген не купился. Он принял из рук Панфило топорик с лунообразным лезвием, покрутил его, пробормотал что-то вроде «томахок», неизвестно что значащее, затем вернул топорик обратно.
— Дешевка, конечно, но нам не до жиру. — дал своё заключение Освальтль. — Сколько просишь за штуку?
Панфило широко и доброжелательно улыбнулся.
21. Охота на людей
— Тащите эту тварь на вершину храма! — заорал кто-то из толпы. — Вечное Солнце смилостивится, если...
— Смерть черному чудовищу! — вторил неизвестному кто-то.
— Это точно плохое знамение, зря мы отвернулись... — запричитал один из стариков.
— ТИШИНА!!! — заорал могучий басовитый голос со стороны центральных улиц.
Площадь оцепили воины Вечного Солнца. Ошеломлённая толпа начала инстинктивно уплотняться.
— Отпустите этого человека! — грозно потребовал Тототл, стоящий перед толпой.
— Но он же чёрный! — начали возмущаться люди из толпы. — Проклятый Вечным Солнцем! Осквернённый!
— Кто. Сказал. Вам. Это. Дерьмо?! — членораздельно, в конце сорвавшись на крик, спросил Тототл. — Бойцы, выдерните этого черного из лап охамевших дармоедов!
Воины Вечного Солнца растолкали не сопротивляющуюся толпу и вырвали из их рук ничего не понимающего негра.
— Нет никаких проклятий! — оглядев толпу заявил Тототл. — Расходитесь.
Отряд воинов потащил не сопротивляющегося черного человека в сторону городских ворот.
— Ну и устроил нам проблем этот Панпило... — с трудом произнеся имя испанца, пробормотал Тототл. — Освальтль же ясно дал понять, чтобы черных не завозили...
К данному инциденту, в результате которого толпа хотела принести пусть и чёрного, но человека в жертву Вечному Солнцу, привела ошибка.
Панфило де Нарваэс за прошедшие полгода так и ни разу не появился на берегах Мексики, зато это часто делали его подручные. Испанцев в этом деле Панфило почти не использовал, предпочитая иметь дело с берберскими пиратами. Берберы за деньги готовы были служить хоть Папе Римскому, поэтому с ними проблем не возникало. Проблемы у Панфило возникали с христианской частью экипажа, которой претил захват христиан «на поругание язычникам».
Но золото всегда берёт верх, поэтому христиане из экипажа пошли на сделку с совестью, тем более им было что ей предложить: Панфило не жадничал с исполнителями, честно деля добычу пятьдесят на пятьдесят. Пятьдесят — Панфило, пятьдесят — экипажу.