Идиотка.
Мы подъезжаем к дому. Я паркуюсь около подъезда и обхожу машину. Богдан уже открыл дверь Максу, и тот медленно вываливается из нее.
— Давай помогу, — Богдан протягивает ему руку.
— Нет, я сам могу, — ворча отмахивается он.
— Макс не упрямься, ты еле передвигаешь ногами.
— Я сказал, что обойдусь без вашей помощи.
Я делаю шаг назад, давая возможность другу пройти. Он, шатаясь, плетется к подъезду, едва не падая стоит ему переступить порог.
Зайдя в квартиру, я быстро скидываю с себя ботинки и кладу сумку на комод. Макс, ввалившись в квартиру, прислоняется к стене и съезжает по ней.
Прямо как в старые времена. Он напивается, я раздеваю.
Стягиваю с него кроссовки.
— Макс, вставай.
Он не отвечает. Его глаза закрыты, а дыхание ровное.
— Прекрасно. Ты не мог пять минут потерпеть? — бормочу я. — Можешь отнести его в спальню? — обращаюсь к Богдану.
Он вновь молча перекидывает его через плечо и направляется в комнату. Кое-как стягиваю с него джинсы, расстегиваю рубашку. Поднимаю с пола одеяло и укрываю его полумертвое тело. Завтра он будет проклинать весь мир за свои глупые ошибки. На всякий случай оставляю окно на режиме проветривания, чтобы он не задохнулся в алкогольных парах.
Поворачиваюсь к выходу и натыкаюсь на внимательный взгляд Богдана.
— Что? — спрашиваю я.
Он пожимает плечами.
— Никогда не понимал вашей дружбы.
В этот раз в его голосе нет подколов или упреков. Он лишь задумчиво смотрит на меня. Мы выходим из комнаты и идем в кухню.
— Ты и не должен ее понимать. Макс — моя семья.
Открываю холодильник и достаю бутылку холодной воды. Несколько раз прокручиваю крышку, но ничего не выходит. Богдан забирает ее и, ловко открыв, протягивает мне.
— Спасибо, — говорю я.
— Надо же. Ты сама это сказала, — с ухмылкой произносит он.
Я строю ему рожицу. Наливаю воду в стакан и на всякий случай наполняю еще один для Богдана.
— Начинай.
Богдан делает глоток и в недоумении смотрит на меня.
— Что именно?
Чем раньше мы закончим с этими шуточками, тем лучше. Богдан продолжает молчать: видимо, ждет от меня объяснений.
— Ой, да ладно, думаешь, я не слышала, как ты постоянно спрашивал Макса, не переспал ли он со мной?
Он усмехается и проводит рукой по волосам.
— Это действительно странно. Учитывая то, как ты выглядишь.
Богдан нахально осматривает меня, даже не пытаясь скрыть этого. Скрещиваю руки на груди.
— Что такого странного в дружбе между парнем и девушкой?
— Хотя бы то, что один из них хочет большего.
— Не хочу тебя огорчать, но между Максом и мной никогда не было подобных желаний.
— Я так понимаю, на сцене ты тоже была со своим другом? Не хочу тебя огорчать, но в вашей дружбе явно есть подпункт по-умолчанию, где он планирует тебя раздеть.
Я вспыхиваю. Уж точно не с Богданом я бы хотела об этом разговаривать.
— Не надо ровнять всех под себя. Если ты понятия не имеешь, что такое дружить с противоположным полом, то это только твои проблемы.
Он внимательно слушает меня, а затем вновь нагло ухмыляется.
— Нет. Я просто здраво смотрю на вещи. И поверь, если ты делаешь вид, что ничего не замечаешь, то только даешь этому парню шанс. Кто-то всегда хочет большего.
И этот кто-то — он.
— Если ты тащишь в постель все, что двигается, это еще не значит, что все такие.
— А с чего ты взяла, что я такой? Кажется, мы не на том этапе общения, чтобы ты хоть что-то знала обо мне.
— Разве нет? Ты точно не номер телефона искал во рту у той девушки сегодня, — уверенно говорю я. Меня так заводит эта тема, что тут же выпаливаю: — Не удивлюсь, если ты расстался с Таней именно из-за этого.
Лицо Богдана меняется в ту же секунду, как слова слетают с моих губ. Скулы напрягаются и я вижу, как сильно он сжимает челюсть, будто я затронула какую-то запретную тему. Он ставит стакан на стол и угрожающе медленной походкой направляется ко мне, отчего я пячусь к столешнице и впиваюсь в нее пальцами. Подойдя ко мне вплотную, он захватывает меня в плен своих рук, поставив их по бокам. Парень немного наклоняется ко мне, сокращая расстояние, между нами и обдавая горячим дыханием щеки.
— Ты привыкла судить о людях, совершенно их не зная. Раскрой глаза Мира, — его губы искажаются в кривой ухмылке, а затем он направляется в сторону своей комнаты, бросив напоследок: — Ты меня совершенно не знаешь, — захлопывает дверь и оставляет меня с дико колотящимся сердцем.
Глава 7