— Может пойдем погуляем? — спрашиваю я.
— Качели? — глаза малышки загораются веселыми искорками.
— Только если пообещаешь не говорить в садике плохих слов, — прищурившись смотрю на нее и легонько щелкаю по носу.
Аня энергично кивает. Ближе к середине мультфильма к нам присоединяется Богдан. Я стараюсь не смотреть на него, чтобы лишний раз не вспылить. Благодаря отменному слуху Ани он узнал то, что я предпочла бы скрыть. По факту я не сказала Поле ничего откровенного. Когда она спросила, как у нас обстановка дома, я рассказала все как есть: у нас перемирие. Мы разговариваем, шутим и отчасти мне приятно проводить с ним время. Нет ничего страшного, если я признаю, что Богдан изменился. Вот только из уст Ани это звучало в совершенно другом подтексте.
Когда в вымышленном мире мультфильма наступает счастливый конец, Аня вскакивает с дивана, и я выключаю телевизор. Она поправляет свою пышную юбку и два хвостика на голове, а затем поворачивается к Богдану:
— Ты пойдешь с нами? — спрашивает она, смотря на меня своими бездонными голубыми глазами.
Господи, она дочь своей матери.
— Нет, — отвечаю я вместо Богдана.
Он вскидывает брови и с ухмылкой смотрит на меня.
— Ты занят, забыл? — с нажимом спрашиваю я.
— О, я совершенно свободен, — он встает с другого конца дивана и проводит рукой по темным волосам.
— Ты не пойдешь!
— Цитируешь Гендальфа? — он цокает языком.
Из меня вырывается смешок, и я тут же прикрываю рот рукой.
— Я принимаю твое предложение, — Богдан улыбается Ане. — Пойду переоденусь.
Он уходит к себе, а я наклоняюсь и смотрю на маленькую предательницу.
— Ты же помнишь, что нельзя приглашать незнакомых людей?
Она хмурится.
— Но мама сказала, что Богдан наш друг, — сколько упрямства.
Мы не спеша идем по городу. Солнце приятно припекает спину, и я расстегиваю джинсовку. Аня оббегает лужи, чтобы не намочить новые туфельки и кружится напротив витрин магазинов. Я улыбаюсь, смотря на нее и чувствую, как в груди все наполняется теплом, заполняя собой пустые уголки.
Богдан же идет рядом со мной, то и дело снимая Аню на камеру. Она иногда кривляется, улыбается и позирует ему.
Он вешает фотоаппарат на плечо и подстраивается под мой шаг.
— А где ее отец? — спрашивает Богдан.
— От всего сердца надеюсь, что очень далеко.
Он хмурится.
— Костя совершил непростительную ошибку, поэтому поступил так, как требовала его истинная сущность — бросил семью. Ане было три года.
Глаза Богдана распахиваются от удивления, но это чувство быстро сменяется чем-то другим. Похожим на злость. Он сильно сжимает челюсть, и я замечаю, как ходят желваки на его лице. Пальцы Богдана впиваются в ремень от камеры, а тревожный взгляд устремляется на Аню.
— Он бил их? — в его голосе отчетливо слышно напряжение.
Я тяжело вздыхаю.
— Аню нет. Только Полину. Если честно я бы не хотела об этом говорить. Самое главное — все закончилось и теперь они обе в безопасности.
Он задумчиво кивает.
— Да, это самое главное.
Восстановление после ухода Кости далось тяжело. Аня видела, как он накинулся на Полину. Все произошло в день ее рождения. Такая малышка, а уже видела слишком много боли. Она помнит папу и раньше спрашивала о нем, но со временем вопросы прекратились, а мимолетные воспоминания утратили свою силу.
Мы доходим до парка. Так как летний сезон официально закончился, то большинство аттракционов закрыто. Можно ходить по аллейкам и наслаждаться тишиной, не опасаясь, что безумная толпа туристов тебя снесет. В кассе беру билеты сразу на несколько каруселей. Аня никогда не ограничивалась чем-то одним.
Она подбегает ко мне и я вручаю ей заветную карточку.
— Спасибо, — взвизгивает она и крепко обнимает меня.
Мы с Богданом садимся на лавочку напротив аттракциона и наблюдаем за тем, как малышку пристегивают ремнями безопасности. Она машет мне рукой и я отвечаю ей тем же.
— Ты очень странная девушка, — вдруг говорит Богдан.
На этот раз в его голосе не слышно издевок.
— Очередной фирменный комплимент? — я прищуриваюсь из-за слепящего солнца.
Он улыбается.
— Когда мы встретились ты буквально пронзила меня гневным взглядом. Я и правда думал, что мне лучше собрать свои вещи и переехать в гостиницу.
— Но твое желание быстро пропало.
— Потом я посмотрел на вас с Максом и ты вновь открылась с другой стороны. Вы и правда семья.
Может мне кажется, но голос Богдана становится отстраненным и в нем слышится тоска.