— Что на снимках? — настаиваю я.
— Не важно, — стоит на своем Макс. — Это уже моя проблема. Не влезай туда, за что не готов взять ответственность.
— Ей было страшно, — в ушах все еще стоит испуганный крик, когда я коснулся ее и мольбы не причинять ей боль. — Я пришел домой и услышал плач, — каждый мускул в теле натягивается и мне вновь хочется отправиться в зал, чтобы излить всю свою злость.
— Знаю, — хрипло отзывается он. — Я благодарен тебе за то, что ты спас Миру, но прошу, не разрушай ее. Я не смогу еще раз собирать ее по осколкам. Чтобы между вами не происходило просто забудь. Ты не готов к такому.
Больше не произнося ни слова, он уходит к Мире, оставляя меня одного.
На следующее утро я наливаю себе кофе и возвращаюсь к обработке фотографий, которые сделал перед самым отъездом из Нью-Йорка. Майк прислал очередное письмо с подробностями выставки и требованием, чтобы я немедленно возвращался домой. Пролистываю несколько снимков, но не нахожу в себе силы вновь взяться за работу. В голове полный хаос после бессонной ночи.
Мира проспала практически весь вчерашний день, вставая только для того чтобы привести себя в порядок и вернулась к себе в комнату. Макс тоже не выходил от нее и изредка до меня доносились ее тихие всхлипы и шепот друга. Я сдерживал себя, чтобы бесцеремонно не ворваться в комнату, схватить ее в охапку и стереть грусть с ее глаз.
— Доброе утро, — раздается надломленный хриплый голос в утренней тишине.
Поднимаю голову и замечаю Миру. Она неуверенно переминается с ноги на ногу в кухонном проеме, опустив взгляд в пол.
— Доброе, Колючка, — слова так легко слетают с языка.
Ее губ касается легкая улыбка и она делает шаг вперед.
— Я смотрю у кого-то бессонная ночь, — она кивает на полный кофейник.
— Вроде того.
— Может ты еще и завтрак приготовил? — достает из шкафа кружку и наливает себе кофе.
Мира стоит спиной ко мне, все еще избегая моего взгляда. А мне хочется подойти ближе, обнять ее и притянуть к себе, чтобы вдохнуть ее приятный аромат и убедиться, что с ней все в порядке.
— Подумал мало ли ты захочешь проявить чудеса кулинарии, — стараюсь говорить непринужденно, поддерживая легенду, что все в порядке.
— Пожалуй, последнее о чем я думаю — готовка. Но я бы с радостью что-нибудь съела, — Мира становится вполоборота прижимая к груди кружку с кофе. — Макс проснется и сходит за завтраком.
— Зачем ждать, если мы можем организовать сами.
Богдан, тормози. Тебе это совершенно не нужно. Ты же знаешь чем все может обернуться.
Мира поворачивает голову и прядь волос выбивается из-за уха и падает на лицо. Несмотря на то, что с самого утра уже жарко, Мира в объемной толстовке, доходящей до середины бедра и свободных шортах. Волосы слегка растрепаны после сна и несмотря на бледность кожи, на щеках все же есть легкий румянец. Ее губ касается легкая улыбка, а взгляд становится задумчивым. Она внимательно всматривается в меня, будто вспоминая, как мы провели прошлую ночь. Как она молчаливо делилась со мной своим самым страшным кошмаром, позволяла разделить его и забрать себе. Пусть ненадолго, но она была не одна.
— Ты не обязан, — вдруг произносит Мира. — Не жалей меня.
— Даже не собирался, — захлопываю ноутбук и отодвигаю его.
В голове полно вопросов. Как ты себя чувствуешь? Кто сотворил с тобой такое? Что за мерзавец погасил огонь в твоих глазах?
— Я хочу есть, ты тоже. Не вижу причины, чтобы не сделать это прямо сейчас, — подхожу ближе и беру из ее рук кружку.
Наши пальцы соприкасаются в мимолетном жесте и Мира поднимает голову. За страх, все еще живущий в ее глазах, хочется проклясть весь мир.
— Позавтракай со мной, — прошу я хрипло.
— А что дальше? — ее взгляд не отрывается от моего лица.
Я уеду. Оставлю тебя здесь. Ты будешь собирать себя по осколкам, а я разрушать свою жизнь в Нью-Йорке.
— Мы выпьем кофе и съедим самую отвратительно сладкую булочку какую только найдем. Ты опять накричишь на меня за какую-нибудь мелочь, а я продолжу шутить.
— Да ты мазохист.
— Возможно, но рядом…
— Мира, — прерывает нас голос Макса.
Он влетает в кухню и его тревожный взгляд задерживается на наших руках, обхвативших одну кружку и являющуюся единственной преградой разделяющей нас. Если не считать тайн прошлого, кошмаров и суровой правды.
Мира отстраняется от меня, делает шаг назад и вновь становится недосягаемой.
— Я приготовлю завтрак, — говорит Макс, становясь между нами и оттесняя меня к окну.