— Наши тормоза слетели окончательно! — он пытался шутить и крепко ухватился за рулевое колесо. — детка, надо прыгать.
— Нет! Скорость слишком большая. — 170 км. И ни какой возможности затормозить. Резкий поворот. Скрежет колес по асфальту.
— Я был знаком с некоторыми трюками! Выдохни и соберись. Элли! Мы сейчас будем проезжать насыпь и мост. — Она не боялась так, когда они вдвоем висели на стене скалодрома. Не боялась тогда, в пятнадцать лет. Возможно, она вообще никогда и ничего не боялась. Но в тот самый миг осознала всю силу настоящего ужаса. Его взгляд. Его улыбка. Вспышка. Тишина. Лишь пульсация мыслей и ворох воспоминаний. — Доверься мне, родная! Мы выберемся из этого дерьма. — Дима за мгновение отстегнул ее ремень, вывернул руль. И накрыл Элину собой. Автомобиль сделал резкий скачок в сторону. Колесо словно зависло в воздухе. Кювет. Переворот. Грохот.
Замедленная съемка. Стоп-кадр.
Больница. Кровь. Снова боль. Но главное ад предчувствия потери. Элина вся в его крови. Наконец-то отключается разум. И парит.
Она бежит по влажной траве. И такое счастье обуревает все ее существо. Она невесомость. Она космос. Оглядывается. Вокруг туман и мягкая зеленая трава под ногами. Дима стоит, чуть скрытый сизой дымкой. Весь в черном. Руки в карманах джинсов. Улыбка. Та самая, неповторимая. Так он улыбается только ей. Элина машет рукой. А он не двигается. Качает головой.
На трассе было мало машин. Но все же их полет видели другие участники движения. Страшная картина. Очевидцем любой аварии не каждый пожелает становиться.
Элина начала приходить в себя от того, что кто-то дергает рядом дверцу. В голове стоит гул. Эхо. Сквозь тоннель прорываются голоса. Элину вытаскивают из машины. Но почему-то не пытаются помочь Диме. Она оглядывается, когда ее усаживают на небольшой булыжник. Отталкивает руки и пытается подойти к перевернутой машине. Ее успокаивает незнакомая женщина.
— Скорая и спасатели уже едут. Твой спутник пострадал сильнее. Успокойся! Ты вся в крови.
— Мне нужно его увидеть! Просто увидеть!
Осматривают. Гул. Как в тоннеле. Словно обрывки фраз.
— Где вы ранены! — что-то спрашивают.
— Это не моя кровь. — смотрит на свои ладони. Это не с ней происходит. Смотрит на свои ноги, руки. Она цела. Сколько же крови. Ей обрабатывают раны. — да отвалите от меня!
Он защитил ее. Он всегда в ее жизни! Ее ангел хранитель.
Слез нет. Ничего нет. Он жив. Она слышит на расстоянии стук его сердца.
Ее саму начинает пробирать дикая боль. Она старается не отключится. Встает. Слышен вой сирен. Подходит ближе и видит весь ужас происходящего. Он словно пригвожден к автомобилю. Арматуриной торчащей из земли. Поворачивает голову. В сознании. Попытка улыбнуться. Элина подсаживается рядом.
— Ты же выживешь? Нам еще так много всего надо натворить!
— Я люблю тебя, Элли. До последнего вдоха.
Они теряют сознание одновременно. Стон и тишина.
13
Элина открыла глаза. Ойкнула от боли. Выругалась. Тут же рядом оказалась мама. Закатила глаза и отвернулась. Не то время, чтобы искать понимание в себе. Она разлагается, как живой труп. И теперь не совсем понятно, что сильнее превращается в пепел — тело или душа. В этот самый миг Элина готова ненавидеть весь мир. В этот самый миг она ненавидит себя за то, что еще жива. Теперь самое главное, любой ценой выяснить, кто виноват в происходящем! Тормоза в автомобиле не сами испарились! Даже если кто-то будет утверждать обратное. Сейчас она железный стержень. Который не согнет ни отчаяние, ни боль, ни слезы мамы.
Рената провела маленькой ладошкой по лицу дочери. Отец стоял у окна. Элина не всматривалась, но не могла не заметить. Они оба словно состарились. Сильно и по ее вине. Но быть доброй сейчас равносильно капитуляции. Нет, не принципы тут важны. Суть происходящего. И цель. А цель это спасение.
— Дочь, ты жива, слава богу!
— Дима. Что с ним?
Они молча переглянулись. Рената смахнула слезу.
— Снова. Вы делаете это снова. — Элина встала и недовольно глянула на больничную рубашку. Ее переодели. Уложили в отдельную палату. Как же противно пахнут эти лекарства. Голова закружилась. Рената попыталась помочь, но Элина отмахнулась. — мне к Диме надо!
— Эль! Он в реанимации. И там его жена рядом. — заговорил Аркадий. Он видел горящий мутный взгляд беременной Алины. Она кричала с пеной у рта, обвиняя во всем Элину. Он не понимал дочь. Не понимал ее желание закрыться. Но хотел поддержать. Или хотя бы оградить от таких, как Тобольская.