Она все же выскользнула с кровати. Но ее быстро настигли. Подхватил на руки. И снова невероятная серия ласк под струями теплой воды. Под звуки собственных криков.
— Хочу так, как никто еще тебя не имел.
Элина дернулась, но напрасно. Ее припечатали к прозрачной стене. Он подсунул руку ей под низ живота и заставил отодвинуть попу. Так, чтобы ему было удобно пристроится. Он пальцем прошелся по тугому колечку. Повернул ее лицо так, чтобы запечатать рот поцелуем.
— Твои все страхи позади, Элина. Я боли не причиню. Ты забыла? Ты больше не чувствуешь боль.
Зато она слишком ярко чувствовала все остальное. Настолько остро и горько-сладко. сначала мягко и упорно пальцем прошелся по окружности, проникая на фалангу внутрь. Элина напряглась. Нет. Не больно. Необычно. Странная наполненность там, где не должно быть.
— Открой глаза, — он повернул ее так, чтобы видеть. — хочу! и ты уже не сможешь отказать! Самой же интересно! Да, красивая моя девочка. — он вымыл ее, как ребенка. Бережно лаская, возбуждая. Проникая пальцами в нее, но не позволяя кончить. В какой-то момент она даже захныкала. Попыталась рукой прикоснуться к себе, но ей не позволили.
Он завернул ее в большое пушистое полотенце. Отнес на кровать. И положил так, чтобы колени на мягком ворсе ковра. Попа в воздухе повисла. Она все так же завернута в полотенце и не может пошевелиться.
— Так останься! — новый приказ. Встал. Что-то взял в маленьком шкафчике. Прохладная жидкость потекла по ее ягодицам. Сергей целовал ее плечи и затылок. Все так же пальцем лаская ее узкие щелочки. И теперь она начала дышать чаще, понимая, что ее ждет нечто новое и неизведанное.
— Я не хочу! — в своих путах-полотенце она не могла двигать руками. Ее бедра теперь плотно прижаты к кровати и к телу мужчины. Он склонился, обжигая дыханием ее шею.
— Тихо, моя девочка. Ты поймешь, что ничего не знала раньше. — головка члена уперлась в узкий проход. Он начал медленно проникать внутрь. Скользкая жидкость позволяла сделать это вполне легко. — Да! О, да! — он сам задышал слишком часто. Казалось сердце готово остановиться от неимоверных ощущений. С этой девочкой даже такой привычный для него акт превратилась в новый аттракцион.
Он почти полностью вошел в нее и остановился. Слезинка скатилась по щеке Элины. Нет. Не из-за боли. От переизбытка эмоций и ощущений. Все ее тело медленно и верно подчинялось рукам и телу этого мужчины. Он играл ею. Он подчинял. И пользовался тем, что на много опытнее.
— Скажи, что ты чувствуешь.
— Хочу умереть.
Рукой он прошелся по ее влажному животу. Пальцы нырнули ниже. Поиграли с мягкой кожей. Он умело надавил на клитор. И оргазм накрыл Элину, как волна. С головой. В это же время начал двигаться в ее заднем проходе. Аккуратно шлепнул по попе. Скинул полотенце. Приподнял ее так, чтобы спиной прижать к себе. Обхватил полушария грудей и сдавил сильнее.
— Ну что моя милая, вперед к звездам. — он трахал ее самозабвенно и жарко. Ласкал и доводил до потери контроля. Она словно теряла почву под ногами и поднималась в неведомую даль. Он знал как довести ее до оргазма. И не просто до яркой вспышки. До отключения сознания. До пьянящей эйфории.
А вечером, когда Сергей снова исчез на свою таинственную очередную встречу. Элина нарядилась и упорхнула из отеля. Ни одна самая строгая охрана не смогла бы ее удержать. Навыки скалолазания никто не отменял. Легкая, неуловимая. Она все еще могла дышать. А для этого ей нужна свобода.
Кеды, яркие чулки с рисунком. Пышная юбка и короткий топ. Волосы заплетены в косы. Не яркий макияж. Лишь губы. Малиново-клубничные. Выглядела Элина как дерзкий, но счастливый подросток. Вдоль Сены по всему Парижу идут бесчисленные набережные. На одних сидят и рисуют художники, а на других устраивают пикники парижане. Она пила вино и ела мороженное. Пританцовывала с городскими танцорами. А на одной из площадок задержалась дольше, чтобы исполнить одну из любимых своих песен. Маленькие узкие улочки, кафе, бары и веселая атмосфера.
Елисейские поля — Улица шириной 71 метр известна своей буржуазностью и стилем. Дорогие магазины, кинотеатры и изысканные рестораны. Парковые зоны. Фонтанчики. Триумфальная арка. И конечно же Эйфелева башня.
Она сидела на каменных ступенях, спускающихся прямо к воде. Уже стемнело. Но не было ни страшно, ни холодно. Наоборот. Волнительно. У нее нет телефона. Нет ничего, кроме денег, которые она стащила у своего мужа. Усталость от долгой прогулки. От общения с веселыми людьми. Покой на душе. И слезы в глазах.
Дюймовочка. Как же она любит сказки. И сейчас, проживая свою жизнь, так многое в них становится понятно. Когда-то в ее жизни был Тотошка. Затем железный дровосек. А теперь тот самый слепой крот. Тобольский затянул ее в свою темную пещерную жизнь. Где нет места танцам на улице. Песням в подворотне. Нет места открытой радости. И скоро она окажется на больничной койке. И даже нет гарантии, что сможет после этого ходить. О ребенке он больше ничего не говорил.