В господине Майском самым причудливым образом переплелись хитрость, глупость, подхалимаж, похотливость и занудство. И вот как раз за последнее его больше всего и ценило университетское руководство. Потому что если декану или зав. кафедрой нужно было за что-нибудь основательно пропесочить студентов, лучше Жорика кандидатуры для этого было не найти. Куратор не выходил из себя, не кричал, и не запугивал, он просто с абсолютным безразличием, тихо и нудно, начинал промывать нам мозги, произнося заезженные до полной потери смысла фразы о долге, чести и совести. В итоге эффект его речи производили приблизительно такой же как жужжащая над ухом бормашина. Пять минут и ты уже на все согласен, только бы отстали. Но в том то и беда, что воспитательные беседы Майского Жука, а именно так мы называли любимого куратора, меньше чем на полчаса не растягивались.
Но было у него и слабое место - мужчина оказался жутким бабником. Наши сокурсники быстро вычислили это свойство его натуры и если хотели что-то выпросить, что всегда отправляли на переговоры кого-то из девчонок. Когда у мужчины перед глазами маячила хорошенькая мордашка, он становился гораздо добрее и вполне готов был идти на уступки. Чаще всего естественно об этом просили Женьку, но на безрыбье и рак рыба. Однажды, когда сестренка заболела, отпрашивать группу с занятий накануне 8 Марта, отправилась я, и ничего прокатило. Я обула свои любимые копытца на шпильке, а-ля Лабутен, натянула платьице в обтяжку и нанесла боевой раскрас. В итоге все были счастливы. Жорик потому что я ему мило поулыбалась и отвесила парочку комплиментов прикиду. Я потому что во мне в кои-то веки все же увидели девушку, а не ребенка. Ну а однокурсники, потому что нас отпустили с двух последних пар.
После того памятного визита долго не могла понять, как этот мужчина при такой любвеобильности к своим почти сорока так ни разу и не был женат. А оказалось все очень просто. Он был законченным маменькиным сынком.
Когда пришло время, идти к куратору за разрешением на свободное посещение, выяснилось, что сестренка, из-за своей влюбленности ставшая удивительно безалаберной особой, смылась на свидание к своему Сашеньке. А заветная бумажечка была просто необходима, причем срочно. Уже на следующей неделе нам нужно было выходить на работу. Так что я, вспомнив о своем предыдущем успехе, нарядилась примерно в том же духе. Да вот беда, у куратора меня ждал неприятный сюрприз в виде мамочки Майского Жука. Во взгляде, которым меня окинула эта пожилая и внешне довольно благообразная женщина, сквозило неприкрытое презрение. А потом началось... и ростом я не вышла, и одеваться не умею, и крашусь неправильно, и еще куча всякого разного, чего я сейчас уже и не упомню. И все это она высказывала своему сыну в полный голос и в моем присутствии. А я, слушая такие знакомые жужжащие интонации, вспоминала старый детский мультик и с трудом удерживала улыбку. Потому что сквозь ее беспардонные нотации мне так и слышалось:
- Какое убожжжество! У нее только две ножжжки! У нее дажжже нет усиков! У нее дажжже есть талия!
Да уж, с такой мамочкой наш куратор никогда не женится. Но это, в общем-то, его проблемы. Главное, что для того чтобы поскорее выпроводить меня из кабинета он, почти не глядя, подписал нам с Женей разрешение.
***
Самой главной чертой хозяйки квартиры, которую мы снимали, было то, что эта невзрачная, похожая на мышку женщина, неопределенного возраста просто обожала совать свой острый носик во все щели. Первое время она то и дело устраивала нам проверки, пыталась найти в квартире следы пребывания мужчины. Ну, никак в ее голове не укладывался тот факт, что две молодых девушки вполне могут жить, не таская домой любовников. Марина Викторовна могла себе позволить запросто явиться к нам без звонка. Войти в квартиру, открыв дверь своим ключом и устроить в ней небольшой шмон, а потом долго и нудно выговаривать нам за невымытую посуду и не вынесенный вовремя мусор. Правда, от последнего, мы ее отучили быстро.