Нужно сосредоточиться на виновниках торжества и постараться заснять все красиво. Деб так помогла ей! Именно при ее поддержке Пейдж сумела преодолеть свою застенчивость и робость, обрела уверенность в себе, раскрепостилась, научилась открыто излагать свои мысли. Деб была одной из немногих, кто оказался рядом с Пейдж в трудный момент. Муж бросил Пейдж, оставив одну в малознакомом городишке, где все всех знают и невозможно скрыться от осуждающих глаз.
Вудро. Его имя само собой всплыло в ее памяти, и, прежде чем она успела остановить себя, рука непроизвольно потянулась к прическе, чтобы проверить, не выбились ли волосы. Вудро терпеть не мог ее непослушных волос. Они были то слишком длинны, то слишком коротки. Слишком прямые, слишком кудрявые, словом… не такие, как надо.
Взгляд Пейдж вдруг наткнулся на влажные серые глаза, и рука застыла в воздухе. И снова ее накрыло жаркой волной, смывшей прежнюю неуверенность в себе. Девушка ощущала только свой бешеный пульс и яростный спазм предвкушения.
Как он красив. Глаза… и губы… слегка великоваты для мужчины, но идеальны для поцелуя…
— Пейдж? — Голос Шелби вернул ее на землю. Краска бросилась в лицо. Она совсем забыла о нем! — Что с тобой? — Он поднял на нее глаза. — У тебя щеки сильно покраснели. Может… это… не будем танцевать? Потом когда-нибудь…
— Нет-нет, — запротестовала она. Плевать на щеки. Отказать Шелби, когда он наконец решился пригласить ее на танец, ни в коем случае нельзя! — Что за глупости? — Она одарила его доброй улыбкой. — Просто замучилась бегать тут с камерой, вот и раскраснелась. С удовольствием потанцую с тобой. И очень рада буду бросить на время эту штуковину. — Пейдж положила камеру на ближайший столик и, держа в одной руке букет, другую протянула Шелби, решив игнорировать флюиды, исходившие от того, кто стоял чуть поодаль у бара.
Уже через несколько секунд она порхала по паркету, словно прирожденная танцовщица. Что само по себе было удивительно, ведь еще месяц назад она вовсе не умела двигаться под музыку. Но занятия в Школе танца для начинающих совершили чудо.
Прежде Пейдж Кэссиди считала себя неумехой решительно во всем.
Теперь все в прошлом.
Она перевернула этот лист своей жизни, начала новую главу и больше не оборачивалась назад. Да, когда-то она была наивной и ничего не умела. Но теперь все изменилось. Окружающие ее люди и занятия в разных кружках помогали ей расти и самосовершенствоваться.
Прошлое ушло. Пейдж смотрела только в будущее.
Взгляд, независимо от нее, снова скользнул на красавца у бара, и она мысленно отругала себя за несдержанность.
Мужчины, вроде этого самоуверенного донжуана, завидев женщину, думают только об одном и, уж конечно, не о будущем. Он, наверное, хорош для безудержно-страстных, неистовых эскапад в постели, однако не похоже, чтобы этот парень был настроен на длительные отношения, а тем более на создание семьи. А Пейдж интересовали только серьезные, положительные мужчины, потенциальные семьянины. Она уже обожглась с одним сердцеедом, который принес ей лишь боль, унижения и страдания. Хватит!
В следующий раз она ляжет в постель только с тем, кто не упорхнет наутро, кто останется с ней навсегда. Он не должен быть похож на Вудро, отнявшего у нее лучшие годы жизни и сбежавшего однажды из города с некой Мери Джин Уоллаби, обладательницей самой пышной груди в штате.
Она хорошо знакома с мужчинами такого типа, девиз которых «Соблазнил — и был таков», и ни за какие блага не окажется рядом с человеком вроде Джека Мишена.
И плевать, что при одном взгляде на него сердце проваливается куда-то в гулкую бездну.
Прожив тридцать лет на белом свете, Джек зарекся делать две вещи.
Во-первых, он никогда не подходил ближе чем на метр к необъезженной лошади. Даже если она выглядела так же спокойно, как Галф тем теплым летним вечером.
И во-вторых, он никогда не танцевал.
Конечно же, танцевать он умел. Ему это даже нравилось. Касания тел. Медленное покачивание. Рука на изящной талии. Какие ощущения!
Его взгляд наткнулся на рыжую девушку, вальсировавшую в центре зала, отстранившись на расстояние вытянутой руки от своего партнера. Джек улыбнулся их чопорности. Под страстную песню Джорджа Стрейта нужно было двигаться совсем иначе: тела должны чувствовать друг друга, узнавать, провоцировать. А эти двое словно пятиклассники на школьном вечере.