Глава 4
Стилински решает отвести меня в кафе, повеселить после тяжелого дня. Еда не лезет мне в горло, после сегодняшней бессонной ночи тело начинает потихоньку предъявлять свои права на сон, так что в голове уже появляется легкая дымка, мешающая трезво соображать, и кажется, что вода в стакане, которой я пытаюсь запить сухие листья салата Цезарь, может из-за моей неосторожности пролиться мимо рта, но, к счастью, пока обошлось без подобных происшествий.
Мы сидим в небольшом уютном кафетерии, который находится на последнем этаже трехэтажного торгового центра. Маленькие диваны и приятное тусклое освещение окружают нас, все вокруг в бархатных шоколадных тонах, и я действительно могла бы расслабиться, если бы не тот факт, что еще полчаса назад в машине произошло что-то из ряда вон выходящее. Мы не говорили о том, что случилось, но я вижу, что у Стайлза появилось еще больше вопросов, и в этот раз они не связаны с тем, что случилось в школе. Но я тему не поднимаю, не спрашиваю: «эй, Стайлз, о чем думаешь?», потому что знаю, что все равно не смогу дать ответ. Это было секундным помутнением разума, аффективным состоянием, которое не поддавалось моему контролю... Это могло быть все, что угодно, но что именно — я не знаю. Мой мозг близок к разгадке, но словно блокирует для меня информацию, которая может перевернуть мое отношение к окружающему миру. Что ж, иногда приходится играть по его правилам и подчиняться, все же он здесь руководит каждым процессом в моем теле и знает, что будет лучше для меня.
Я осторожно перевожу взгляд с собственной тарелки на Стилински. Он вдумчиво вглядывается в мое лицо, ковыряя вилкой тирамису, которое уже превратилось в кашу. Когда же я поднимаю взгляд, юноша слегка улыбается, но глаза его не изменяются – нет около них морщинок, которые бы говорили о том, что Стайлз улыбается искренне, во взгляде все еще присутствует задумчивость.
– Так вот... Какой у нас план? – интересуюсь я, желая уже избавиться от этой давящей тишины.
Юноша неожиданно быстро будто возвращается на Землю и заметно веселеет.
– Все еще тот же – найти тебе парня, – он криво улыбается.
Я понимаю, что он не имеет это действительно в виду, но почему-то говорю, махнув рукой:
– Мне это не нужно, мне нужен Джексон.
Я удивляюсь тому, насколько эта фраза звучит безжизненно и серо. Кажется, я уже сама не верю в свои слова. Но сегодня я не собираюсь придавать большого значения подобным трюкам своего тела, все еще сваливая все на недосып.
– Насколько я знаю, тебе просто тяжело подойти первой к парню, так? А что, если парень сам подойдет к тебе?
– Такое случалось сотни раз...
– Вот именно, – Стайлз щелкает пальцами. Сейчас он выглядит как ребенок, которому дали новую игрушку. Похоже, ему очень нравится играть в сексолога. – В этом-то и проблема! На самом деле ты не боишься парней, ты просто боишься... Получить отказ? – он на секунду задумывается. – Что ж, это вполне естественно для девушки подростка, которая не имела интимной связи с противоположным полом.
Я на секунду застываю. Да, Стилински несомненно знает, что я девственница, ведь мы знакомы с детства, но он раньше никогда не заговаривал об этом. Мне кажется, словно парень перешагивает запретную черту и посягает на чужую тайну. Правда вот сам он выглядит весьма довольным своей догадкой и не капли не смущенным.
Наверно, я одна здесь придаю этому такое большое значение. Мне вспоминаются давние статьи в интернете из раздела сексологии, которые я изучала пару лет назад, когда еще думала, что со мной что-то не так, раз у меня еще нет парня. Позже я, конечно, поняла, что просто всегда больше была занята саморазвитием, и все сомнения сами исчезли из моей головы. Но тогда я читала что-то о том, что девственницы и девушки, которые уже занимались любовью, по-разному смотрят на вещи. Если одна тема для девственницы может показаться такой личной, что нужно говорить о ней шепотом, то для девушки, которая занималась сексом, эта же тема будет совершенно обычной и невзрачной. Возможно, сейчас и есть именно этот случай, так что я даю себе несколько секунд на то, чтобы собраться, и продолжаю делать вид, словно ничего необычного не происходит.
– Хорошо, допустим, – говорю я, стараясь выдвинуть на первый план рассудок. – Но мы же не будем это исправлять с помощью...
Я вдруг в считанные секунды теряю всю собранность, которую мне удалось собрать пару секунд назад. Я ненавижу себя за то, что эти вполне взрослые разговоры даются мне так тяжело, и за то, что румянец покрывает мои бледные щеки прямо сейчас.