Но Стилински в ответ просто ложится мне на плечо и причмокивает губами, как будто собирается есть что-то вкусное. Я чертыхаюсь и начинаю придерживать его за шею, чтобы голова парня во время движения ненароком не свалилась с моего плеча.
"Здравствуйте, шериф! Я привела вашего сына. Вот, пожалуйста, держите его пьяное тело, а я поспешу домой, мне рано вставать в школу."
Я представляю, в какой неловкой ситуации придется оказаться, если его отец будет дома. Еще есть вероятность того, что он на дежурстве или его вызвали на важное задание, но, как известно, в самые неподходящие моменты все происходит так, как нам не хотелось бы – такова жизнь.
Я тяжело вздыхаю, когда мы подъезжаем к месту назначения, и, расплатившись, толкаю Стилински, чтобы тот проснулся. В ответ юноша бормочет что-то невнятное и, улыбаясь, тянется своими губами к моим. Я кладу руку на его щеку и отвожу чуть в сторону:
– Господи, да соберись ты.
Пьяный Стайлз – это не тот человек, которому мне бы хотелось отдать свой первый поцелуй.
Я не злюсь на него за то, что он напился, главное, что мы смогли уйти без проблем от близнецов. Правда, мне хочется поворчать на Стилински, как на провинившегося ребенка, но сейчас моя задача – уложить его в постель и дать проспаться, а вот взбучку я устрою ему завтра.
К счастью, Шерифа дома нет, и я спокойно отвожу Стилински в его комнату. Весь путь, который мы прошли от машины и до его кровати, я чувствую себя так, словно уже десять лет замужем, а сейчас очередная пятница, вечер которой всегда уходит у меня на то, чтобы донести мужа до кровати.
Стайлз плюхается на кровать, а я спешу снять с него обувь, пока он не запачкал простыни. Мои движения напоминают ему о том, что прежде, чем ложиться спать, нужно раздеться. Юноша присаживается на кровати и начинает снимать с себя джинсы.
– Стайлз! – вскрикиваю я и, закрыв глаза, отворачиваюсь от происходящего.
Сердце стучит так сильно, что мне начинает казаться, что оно сейчас выпрыгнет из груди. Я, конечно, видела полуголых парней в школе или в фильмах, но не со спущенными штанами, а открытым торсом и плечами. Мне кажется, что то, что делает сейчас мой друг, намного грубее, по сравнению с этим.
– Точно. Совсем забыл... Ладно, посплю в одежде.
Я осторожно поворачиваюсь и, поняв, что нахожусь в безопасности от шокирующего меня зрелища, чуть успокаиваюсь в мыслях, хотя сердце все еще бешено колотится и дышать сложнее, чем обычно. Мне даже кажется, что мой друг просто подшучивает надо мной и на самом деле контролирует свой разум, но, подойдя ближе и взглянув в его чуть красноватые глаза, ощущая запах виски в его дыхании, я понимаю, что ошибаюсь.
– Пожалуйста, останься со мной. Я тебя не обижу, – просит юноша и прикрывает глаза.
Стайлз выглядит сейчас как маленький, беспомощный щенок, которого так и хочется положить к себе на грудь и убаюкать. Не знаю, откуда у меня появляется такое чувство. После его просьбы мне приходится взять себя в руки, чтобы сразу же не броситься на другую сторону кровати. Почему-то сейчас мне особенно сильно хочется позаботиться о парне, зарыться пальцами в густых каштановых прядях... Но вместо этого я говорю:
– Ты пьян.
– Пожалуйста, – скулит он, лежа на спине, не открывая глаз.
Я стою еще с полминуты, скрестив руки на груди, пытаясь побороть желание приблизиться, но у меня никак не получается. Даже сейчас, когда Стилински пьян, мне хочется провести с ним еще немного времени, в то время как Эйдан вызывал у меня недовольство в таком же состоянии. Возможно, просто играет тот фактор, что мы знакомы со Стайлзом намного дольше, и я действительно верю, что он меня не обидит.
Эта мысль оказывается последним толчком, который направляет меня к постели, и вот я лежу на одной половине кровати, а рядом, на другой, лежит мой друг с прикрытыми веками и молчит. Я лежу на спине и разглядываю в потолок, тело сковывает от волнения, и я решаю просто не шевелиться, чтобы не будоражить себя еще больше.
Неожиданно для меня Стайлз переворачивается в мою сторону всем телом и открывает глаза. Я чувствую, как учащенное сердцебиение снова одолевает меня, от чего начинает не хватать воздуха. Не каждый же день со мной в кровати лежит парень. Я ощущаю, как мои гормоны отбирают власть у мозга и руководят моим телом.
Тем временем юноша внимательно наблюдает за тем, как моя грудь то поднимается, то опускается от учащенного дыхания. Я чувствую мурашки на своей спине от его взгляда, и возникает навязчивое желание закрыться руками, но прежде, чем я успеваю хоть что-то предпринять, он спрашивает:
– К тебе до этого прикасался кто-нибудь?
Это самый обычный вопрос, на который я могу ответить что-то вроде: "Конечно, дурачок, как минимум, моя мама иногда целует меня по утрам", но что-то внутри подсказывает, что он не это имеет в виду.
– Ч-что? – переспрашиваю я, повернувшись в его сторону.
Почему-то я не могу смотреть парню в глаза.
Он ничего не говорит, лишь мягко улыбается и дотрагивается до моего запястья. Я вздрагиваю от касания холодных тонких пальцев и не могу сдержать стон, что тихо срывается с моих губ.
Я не понимаю, к чему он ведет. Мое тело словно чувствует угрозу и напрягается, только где-то внизу живота нарастает не знакомое мне ранее чувство, теплое, похожее на щекотку, что преследовала меня последние несколько дней, но сейчас ее сопровождает сладкое потягивающее чувство.
– Прости. Конечно, я знаю ответ.
Юноша ведет рукой выше, в сторону моего плеча, и я снова вздрагиваю от покалывания, что исходит от холодных пальцев. Я напрягаюсь каждой клеткой своего тела, не зная, чего ожидать дальше, но чем выше поднимается рука Стайлза, тем тяжелее она становится, и в итоге, настигнув моего плеча, грузом ложится на него.
Я слышу тихое сопение и набираюсь смелости посмотреть на своего друга – он спит, словно младенец.