Через час, затолкав себя очередную порцию кофе и сэндвич, вкуса которого я не почувствовала, мы отъезжаем от дома. Оглядываю окрестности впервые с момента заселения. Момент приезда я помню плохо, и с тех пор не выходила на улицу.
Здесь красиво. Повсюду цветы и много зелени, но я бы предпочла холод и серость Нью-Йорка.
— Джекки, я хочу поговорить с бабушкой.
— Тебе обязательно было все портить? — морщится она, отъезжая от дома. — Не хочу быть злобной сукой, но мой ответ — нет.
— Я обещаю, что не выдам никакую информацию и не скажи ничего лишнего. Просто хочу знать, что с ней все хорошо и что маму начали лечить.
— Мне нужно узнать у мистера МакБрайера.
— Он не позволит, — обреченно выдыхаю.
Всколыхнувшаяся надежда снова умирает. Зря я подумала, что Джекки мой союзник, она всего лишь Цербер приставленный следить, чтобы я ходила по струнке и не высовывалась.
Больше я не о чем не прошу. Ходим из магазина в магазин, покупая все необходимое. На вопросы девушки отвечаю односложно или пожимаю плечами. Мне наплевать какого цвета будет тетрадь, наплевать какого размера покупать джинсы и наплевать, что есть на ужин. Все равно вся еда как картон.
* * *
Сижу на подоконнике в кухне и курю в открытое окно. Уже смеркается и люди расползаются по домам. Для меня это немного дико. Даже в Балтиморе вечером постоянно гуляли различные компании, особенно в праздники. А тут будто ждут, что с приходом темноты на город нападет стая бешенных волков, если не успеешь спрятаться в доме.
Джекки ставит на стол две тарелки со спагетти и жестом приглашает сесть. Устраиваюсь напротив нее, вяло ковыряя еду.
— Ты должна поесть, — настаивает она.
— Отвали.
— Мы опять вернулись к тому, с чего начали. Я думала, утром все начало налаживаться.
— Я тоже. А потом вспомнила, почему мы здесь.
— Таша, эта ссылка — возможность для обеих помочь любимым людям.
Вскидываю на нее удивленный взгляд. Я ни разу не задумалась, почему Джекки согласилась уехать из большого города в провинциальный.
— Что ты так удивляешься? Думаешь только ты можешь жертвовать всем? — произносит недовольно.
— Расскажешь? — спрашиваю ее, закидывая спагетти в рот.
— Однажды я вернулась с тренировки по кикбоксингу и увидела моего младшего брата без сознания, — Джекки начинает злиться, сжимая вилку в руке. — Пьяный отец столкнул его с лестницы и, не обратив внимания, завалился спать. Перелом позвоночника и инвалидное кресло.
Прибор со звоном летит на столешницу, и Джекки отходит к окну, чтобы спрятать застывшие в глазах слезы.
— Сколько вам было?
— Мне двадцать два, Заку четырнадцать, — глухо отвечает. — Я в то время была занята только тренировками и соревнованиями. Став мастером спорта, на меня посыпались предложения о боях. И я соглашалась на все, чтобы удержать титул и вытащить семью из нищеты. Я не заметила, как отец окончательно скатился в алкоголизм.
Джекки замолкает, переживая трагедию семьи снова. Уверена, она винит себя. Я понимаю сколько «если» мучает в таких ситуациях. Если бы я больше времени проводила с семьей, если бы больше трудилась, чтобы раньше заработать.
— Зака отвезли в больницу, — врывается грустный голос Джекки в мои раздумья, продолжая историю, — а я уехала на очередные соревнования. Обещали огромный гонорар, он бы поставил брата на ноги. Но бой поставил точку в моей карьере. Я была рассеяна и заработала травму. За полтора года все сбережения ушли на наше лечение, — горько усмехается она. — А месяца три назад знакомый помог устроиться к МакБрайерам. Дальше, можешь догадаться, — поворачивается Джекки ко мне, — Зак в лучшей больнице, я здесь.
— А мама?
— Умерла при родах.
— Мне жаль. Прости, что спросила и заставила заново все пережить.
— Ничего. Нам придется как-то наладить контакт, для всех мы должны казаться близкими сестрами. Расскажешь свою историю? Возможно, это поможет нам понять друг друга лучше.
Ничего не скрывая, выкладываю все Джекки. Начиная с того, как мама гробила здоровье, чтобы я не в чем не нуждалась, про Клэр, смерь дедушки, про Чарли, и заканчиваю шантажом донора спермы.
— Донор спермы, — смеется Джекки, — никогда не слышала, чтобы родного отца так называли.
— То, что он участвовал в моем зачатии не делает его отцом, — возражаю я. — И какой отец поступает так?
— Ты права, — смех Джекки обрывается, — мой пьянчужка-отец обращался с нами теплее. До того, как допился до невменяемого состояния и чуть не угробил Зака.
Девушка задумчиво опускает глаза на мою полупустую тарелку и одобрительно кивает, словно недоеденные макароны открыли ей тайну смысла жизни.
— Звони бабушке, — говорит она, и я не верю своему счастью, — только не одного лишнего слова ради наших родных.
Слезы счастья сжимают горло, и я могу только схватить Джекки за руки и сжать в знак благодарности.
Кладу телефон на стол и набираю номер, включив громкую связь.
— Алло, — по кухне разносится родной настороженный голос.
— Бабуль, привет. Это Таша.
— Господи, милая. Девочка моя. Где?.. Что?
— Бабуль, у меня мало времени, — прерываю слезный поток вопросов, — я просто звоню сказать, что со мной все хорошо, — стараюсь говорить бодро. — Как мама?
— Ох, солнышко, — всхлипывает бабушка, — деньги поступили. Недавно Лину вывели из комы. Предстоит куча анализов, чтобы удостовериться что она выдержит такую сложную операцию, — ее голос дрожит от страха, и у меня сжимается сердце и новый поток слез давит на грудь. — Ты можешь объяснить, как тебе это удалось?
Кошусь на Джекки. Ее настороженный взгляд говорит, чтобы я помалкивала.
— Бабуль, извини, но не могу. Я пописала документ о неразглашении. Скажу только, что это не связано с криминалом, меня ни к чему не принуждают, — слетает ложь с губ. — За меня не волнуйся и позаботься о маме. Мне пора бежать.
Бабушка хочет еще что-то сказать, но я сбрасываю вызов. Больше не выдержу ее расспросов. Опускаю голову на прохладную поверхность стола и вспоминаю как дышать. Сколько же боли в ее голосе. А я бросила ее в такой ситуации.
Слезы катятся из глаз, капая на столешницу. Ненавижу чертову болезнь! Ненавижу чертова донора спермы! Ненавижу расстояние, разделяющее меня и бабушку с мамой! Но больше всего в данную секунду я ненавижу себя!
Потому что опять их бросила. Потому что недостаточно боролась!
50
Первый учебный день в новом колледже. Помню свое волнение и предвкушение, когда ступала на территорию Колумбии. А сегодня ничего. Пустота.
Если бы не Джекки, я бы плюнула на все. И на учебу, и на жизнь в целом. Она двигается вперед, не оглядываясь на проблемы, и тащит меня за собой. Говорит, что не стоит зацикливаться на том, что произошло. Лучше попытаться найти что-нибудь хорошее здесь и сейчас. Но в мыслях я все еще пребываю в своей старой жизни и не хочу искать плюсы в ссылке.
Ей легче так рассуждать. Ее шантажом не выгоняли из города. Предложили работу — Джекки согласилась. Возможно, через неделю, месяц или год она уедет, когда Зака прооперируют. Будет помогать ему пройти реабилитацию, освоиться в социуме. У меня возможности уехать и позаботится о маме нет и не будет.
На ее место могут прислать какого-нибудь отморозка, с которым нельзя договориться о поблажке.
Медленно тащусь рядом с Джекки, не обращая внимания на студентов, с интересом рассматривающих нас. Мы как пришельцы — главное событие сегодняшнего дня.
— Мы могли бы с кем-нибудь подружиться, — я поднимаю на Джекки удивленный взгляд, — устроить вечеринку, встряхнуть местных. Друзья здесь не помешают.
— Дружба предполагает доверие. А вся моя биография — выдумка, — возражаю я. — Что будет, когда меня спросят о том, чего нет в файле?
— Расскажи что-нибудь из своей реальной биографии, — пожимает плечами Джекки.
— А если в моей биографии не будет ничего подходящего?