— Выдумай.
— Как у тебя все просто, — говорю недовольно.
— Нет, это ты все усложняешь. Неужели, так хочется быть одинокой?
— У меня пока что есть ты. Тебе врать не нужно.
Наш спор прерывает девушка, появившаяся перед нами как из-под земли.
— Привет, — сияет она улыбкой, — я Эли. Вы новенькие?
Зачем спрашивает, если это очевидно. Равнодушно ее осматриваю. Невысокая симпатичная блондинка, одетая в странную цветастую юбку и бесформенную рубашку.
— В Чико нечасто встретишь новые лица, — тараторка и слова не дает вставить. — Мы все очень рады вашему появлению.
От ее голоса начинает болеть голова. Рейчел — болтушка. Но эта ее особенность казалась милой, и я видела, как легко Рейчел переключается на серьезный лад, превращаясь в рассудительную внимательную работницу.
А от Эли исходит такой поток слов, что в нем теряешься. Может ее держали с кляпом всю жизнь, а недавно отпустили.
Джекки бросает на меня испуганный взгляд.
— Заводи дружбу, — ехидно ухмыляюсь ей и ухожу в сторону кампуса, обогнув Эли.
Девушка заикается, теряясь от моей грубости, но через секунду тряхнув головой продолжает трепаться как ни в чем не бывало, сосредоточив все внимание только на Джекки.
В здании стоит ужасная духота. На улице хотя бы дует прохладный ветерок, а внутри нещадно припекает солнце. От резкой сметы температур начинает кружиться голова и подкатывает тошнота. Или это от того, что практически ничего не ем.
Опираюсь на стену, стараясь устоять на ногах. Кто-то хватает меня за локоть.
— Ты в порядке?
Перед глазами мелькает размытое пятно. Зажмуриваюсь и несколько раз глубоко вдыхаю спертый воздух. Помогает плохо.
— Эй, — кто-то настойчиво пытается до меня докричаться.
Открываю глаза, с трудом сфокусировав взгляд. Обеспокоенная Джекки машет рукой перед моим лицом.
— Все хорошо, — заверяю ее, — просто здесь очень душно.
Студенты, ставшие свидетелями этой сцены, смотрят на меня как на чудачку.
— Чего уставились? — громко произношу я. — Шоу закончено.
Студенты начинают шептаться и постепенно расходиться. Джекки неодобрительно поджимает губы. По легенде я должна быть тихой скромницей, которая занята только учебой и не высовывается.
Но за две недели, проведенные здесь спектр эмоций поблек. Иногда я задыхаюсь от боли, когда вспоминаю счастливые моменты с родными. Иногда взрываюсь от гнева. В эти моменты я срываюсь на Джекки, но она игнорирует мои вспышки агрессии. И тогда я быстро сдуваюсь и приходит апатия. Не чувствую ни боли, ни сожаления.
— Слушай, — Джекки понижает голос, чтобы слышала только я, — а ты случайно не беременна?
— Не болтай ерунду, — огрызаюсь я.
— Ты же говорила, что в Нью-Йорке у тебя был парень. Не поверю, что вы не занимались сексом.
— Всего два раза было.
И один из них без презерватива. Головокружение наваливается с новой силой. Я точно помню, как Чарли кончил мне на спину. Но достаточно крохотной капли спермы…
А если вспомнить, как рано родила бабушка, а затем и мама, складывается ощущение, что у женщин семьи Донован на роду написано быть молодыми мамами. И не всегда с отцами.
— Судя по твоей бледности, ты допускаешь такую возможность, — шепчет Джекки. — Поехали к доктору.
— Пропустим первый день в колледже? — напоминаю я.
— Плевать. МакБрайеру, естественно, сообщат, но я скажу, что траванулась, а тебя одну не отпустила.
— Давай не будем привлекать внимание Дьявола. Съездим после занятий.
Джекки неохотно соглашается и ведет меня в туалет. Умываюсь холодной водой, пока лицо не начинает сводить. Перед зеркалом не задерживаюсь, я знаю, что увижу: бледную кожу, впалые щеки, безжизненные как у трупа глаза. Косметикой не пользуюсь, не вижу смысла. Перед кем мне красоваться.
* * *
После занятий Джекки, не слушая возражений, запихивает меня в машину. Пока едем в клинику, ловлю себя на мысли, что Чико очень красивый город. Много зелени, дома максимум четыре этажа, чисто, спокойно. Жить здесь точно не хочется, а вот приехать отдохнуть от суеты мегаполиса то, что нужно.
Интересно, Чарли уже забыл о моем существовании? Он никогда не говорил, что любит. Хочет, нравлюсь — да, но о большем речь не шла. Я тоже не призналась в своих чувствах и жалею об этом. Хотелось бы, чтобы он знал. А если я все-таки беременна? Справлюсь ли одна?
Меня подбрасывает на кресле, перевожу на Джекки взгляд полный слез и паники:
— Если… — заикаюсь, — если я беременна. Как думаешь, что сделает МакБрайер?
Слезы начинаю градом течь по лицу.
— Не паникуй раньше времени, — строго говорит Джекки, — мы приехали. Сейчас все узнаем и уже тогда будем думать.
POV Чарли
— КАК ТАКОЕ МОЖЕТ БЫТЬ?! — ору на весь кабинет на Ника. — КАК ДЕВЧОНКА БЕЗ ДЕНЕГ И СВЯЗЕЙ МОГЛА ПРОСТО ИСЧЕЗНУТЬ?! ЧЕМ ВЫ ВООБЩЕ ЗАНИМАЕТЕСЬ, ПОЛУЧАЯ ОГРОМНУЮ ЗАРПЛАТУ?!
Ник сжимает кулаки, но молчит. Знает, что сейчас со мной бесполезно спорить.
Первую неделю я злился и переживал. Сначала неполадки с самолетом отодвинули вылет на пару дней. Хотя я почти не сомневаюсь, что это дело рук МакБрайера. А затем погода испортилась и нас не могли забрать с острова еще пару дней.
Как только мы, наконец, вырвались с проклятого отдыха, то разбежались по городу как ищейки. Клэр и Том сразу ринулись в Бронкс, а я собирать все возможные силы и выслушать доклад Ника о проделанной работе.
Когда Клэр рассказала о Ташиной маме, я сразу же попросил Тома позвонить Нику.
Сколько же моя девочка вынесла на своих хрупких плечиках. Узнать, что твоя мама может умереть сразу после похорон деда, все равно что очутиться в кошмарном сне без возможности выбраться.
А потом еще и Картер. Если этот ублюдок что-то с ней сделала пока меня не было, я его убью.
Отчет Ника не пролил свет на то, куда исчезла Таша. Кто-то сделал анонимное пожертвование и началась подготовка. Я связался с лечащим врачом. Доктор Ниман про источник денег тоже ничего не знал. Ему сообщили о поступлении и дали отмашку.
Договорился с руководством больницы, что все расходы я беру на себя, а уже поступившие деньги пусть пока хранятся. Если владелец объявится мне немедленно сообщат, а если нет, то они станут пожертвованием в фонд врачей.
Наведался к Картеру. Гаденыш что-то вякнул, что Таша обычная шлюха и нашла себе спонсора побогаче. Надеюсь, врачи смогут собрать его физиономию. Картеры на грани разорения, контракт с нами должен был спасти их компанию. Что ж, за длинный язык я подтолкнул их к краху ближе. Если Картер-старший не идиот, он соберет остатки и свалит в филиал в Лос-Анджелесе.
Ник добыл записи с камер наблюдения по маршруту Таши. Это ничего не дало. На камеры больницы попала только моя девочка. Сердце сжимается, когда я вспоминаю ее ссутулившуюся крохотную фигурку. Потом она выходит из зоны видимости и появляется только у квартиры Клэр с какой-то блондинкой.
Вторая неделя прошла, а результатов — ноль. Я уже не злюсь, я в бешенстве. Вся компания забывает, как дышать, когда я появляюсь в зоне видимости. Даже Том уже не встревает. Он переживает и за Ташу, и за меня. Но больше всего за Клэр.
Сегодня Ник сообщил, что Таши Донован не было ни в аэропорту, ни на вокзалах, и я просто рассвирепел. Человек не может раствориться в воздухе, она же не Джейсон Борн.
В кабинете повисла гнетущая тишина. Клэр сидит на диване и тихо всхлипывает. Каждый раз, когда надежда на зацепку рушится, это ломает ее сильнее и сильнее.
Мертвую тишину разрушает стук в дверь. Заглядывает Шеннон. Ее глаза быстро пробегаются по присутствующим, сглатывает и запинаясь произносит:
— Чарли, тут проект… Ты сказал, что лично утвердишь…
В надежде, что работа отвлечет от очередного краха, киваю Шеннон. Она отдает папку и отходит к Клэр.
— Клэр, что случилось? Почему ты плачешь? — доносится тихий взволнованный голос Шеннон.
Сначала Клэр молчит, а потом еле слышно шепчет:
— Таша исчезла. Я волнуюсь за нее.