Ник наклоняется ближе к телефону, чтобы не пропустить ни единого слова, даже брошенного вскользь.
Воцаряется гробовая тишина, каждая секунда которой кажется вечностью.
— Давно ты знаешь?
— Давно.
— Что ж, — мужчина откашливается, окончательно придя в себя, — это невозможно.
— Почему?
— С тех пор как отец узнал, что вы видитесь, она ему поперек горла, — рычит Эрик.
— Пап, мы виделись трижды и, если честно, я хочу ей все рассказать и наладить общение. Вы с дедом весь отдых крутились около Чарли, он не говорил, что хочет уехать с ней вдвоем? Я не встречала Ташу на работе с тех пор, как вернулась.
Я сейчас взорвусь от напряжения. Вот он момент истины. Либо Эрик проболтается, либо солжет.
— Не ищи ее. Не подставляй под удар деда. Ты сделаешь ей еще больнее.
— Еще больнее? Что ты натворил? — выкрикивает Шеннон.
Эрик тихо чертыхается, поняв, что сболтнул лишнего.
— Мне пора, дочь, — говорит быстро и сбрасывает звонок.
— Черт! — Шеннон бьет кулаком по столу. — Я ничего не узнала.
— Не скажи, — улыбается Ник.
— Поясни, — прошу в нетерпении.
— Предполагаю, что мистер МакБрайер выслал Ташу из города под другим именем, а эту блонди, — Ник указывает на фото, — приставил для присмотра. Я просмотрю списки пассажиров еще раз. Будем искать Джекки Эдисон. Или любую Джекки, путешествующую со спутницей.
Глаза Клэр загораются надеждой:
— Списки здесь? — порывисто спрашивает она. — Мы можем просмотреть их все вместе. Это будет быстрее.
Ник уходит, ухмыляясь на нетерпеливость девушки. Да, я и сам готов подпрыгивать в кресле от желания скорее приступить к поискам.
52
POV Таша
Вчера в больнице беременность не подтвердилась. Зато врачи ужаснулись состоянию моего организма. Истощение и подозрение на расстройство питания. Настоятельно рекомендовали остаться у них для проведения дополнительных анализов.
Отказалась наотрез. Не объяснять же врачам, что у меня нет аппетита не потому, что хочу похудеть, а потому что дура, страдающая по любимому, с которым меня насильно разлучили. Плюс к этому переживания за маму.
Джекки больше не разрешила позвонить бабушке. Возможно, позже я смогу ее уговорить.
Меня даже перестала волновать фотография Чарли и Лорен в обнимку. В конце концов это могла быть случайность. Страх затмил здравый смысл. Поднял со дна души комплексы, страхи, недоверие, и я, возможно, приняла худшее решение в своей жизни. А возможно единственный шанс на выздоровление мамы.
Второй день занятий, а я не узнала ничего нового. Есть надежда, что таким способом профессора напоминают пройденный материал, но верится слабо. На это я променяла один из лучших колледжей страны, чтобы МакБрайерам жилось спокойней.
Вчера я досконально изучила документы, которые дал донор. И поняла, воспользовавшись ими, я не смогу причинить серьезный вред их семье. Со всеми деньгами и связями Майкл легко отмоется от моих обвинений.
Он будет выглядеть как отец, сын которого оступился. А я как маленькая злобная дрянь, пытающаяся разрушить крепкую любящую семью, и откусить от денежного пирога кусок побольше.
Сколько раз по телевизору я видела, как журналисты нападают на любовниц политиков. Если не было прямых доказательств, фото или видео, женщин называли лгуньями, мошенницами, шлюхами. Некоторые из них пытались бороться, доказывая, что связь была по обоюдному согласию, его насильно никто в постель не тащил. Но любовницы неизменно проигрывали. На тропу войны выходили политические жены, убежденно говорившие, что в их семье нет места изменам.
Очевидно, что и жена Эрика будет его защищать. Их многолетняя игра в идеальный брак не рухнет с моим появлением.
От донора я получила не гарантии, а мыльный пузырь. Стоило углубиться в чтение, и он лопнул.
— Привет, — в мои размышления врывается голос парня, — не против, если я сяду рядом.
Не дождавшись разрешения, брюнет опускается на соседний стул. Я специально отсела от всех подальше, забравшись на самый задний ряд, но меня не хотят оставить в покое.
— Меня зовут Кевин, — парень наклоняется и шепчет, опаляя дыханием мою щеку.
Дешевый подкат, который не действовал на меня даже в школе.
— Ты вторгаешься в мое личное пространство, Кевин, — шиплю как змея, — отодвинься. А лучше пересядь.
— Мне здесь нравится.
Кевин словно пересмотрел мыльных опер. Продолжает шептать, считая это соблазнительным, и тянется чтобы заправить прядь волос мне за ухо. Нечего распускать наглые конечности. Размахиваюсь и со всей силы бью его по руке.
— Ты что больная?! — взвизгивает местный Ловелас как девчонка.
Берет свои вещи и, не говоря больше ни слова, спускается на несколько рядов ниже. Так-то лучше. Жаль у Джекки сейчас лекция в другой аудитории. Когда она рядом ко мне обычно не подходят. Подозреваю, что некоторые не верят в байку про сестер, и считают нас лесбиянками. Наплевать, пусть думают что хотят.
Стоило облегченно вздохнуть, как появляется Эли.
— Ты молодец, — говорит она, садясь рядом, — Кевин не пропускает ни одной девушки.
Что я могу ей сказать. Мое сердце принадлежит другому.
Меня будто отбросило в те времена после нападения Картера. Не хочу, чтобы ко мне кто-то прикасался. Чарли удалось разрушить мои барьеры. Появится ли когда-нибудь мужчина, который вновь сможет это сделать? Обрету ли я счастье снова?
— Не похоже что ты из деревни, — заявляет вдруг Эли. — Ты как Джеймс Бонд под прикрытием.
Не ожидала от нее такой проницательности. Неужели ее болтливость всего лишь ширма, за которой она скрывает острый ум. Становится стыдно, что я окрестила ее провинциальной дурочкой.
— И откуда, по-твоему, я приехала? — спрашиваю осторожно.
— Не знаю. Возможно, однажды, ты сама расскажешь, — Эли широко улыбается, — не против, если я останусь сидеть здесь. Или ты и мне отвесишь оплеуху?
Мои губы трогает легкая улыбка.
— Не отвешу, если не будешь тараторить как пулемет.
Джекки будет счастлива: я поговорила с кем-то кроме нее.
* * *
Наблюдаю со стороны, как Джекки, разговаривая по телефону, нервно меряет шагами узкое пространство коридора. Через десять минут у нас начинается последняя лекция, и мы можем опоздать. Если честно, меня это мало волнует. Достаю очередную сигарету и выхожу на воздух.
В колледже неимоверная духота. Не представляю, как у студентов еще на расплавились мозги.
Джекки перестает мельтешить и поднимает на меня хмурый взгляд, продолжая разговор по телефону. Хлопаю по кисти, показывая, что мы опаздываем. Она отмахивается будто от пустяка.
Равнодушно пожимаю плечами и отворачиваюсь. Не мне отчитываться перед МакБрайером за прогул.
Через минуту Джекки выбегает из корпуса.
— Таша, мне нужно отъехать. Заберу тебя после лекции. Не смей никуда уходить! — заканчивает строго.
Что-то случилось. Надеюсь, не с ее братишкой. И не МакБрайер отчитал ее за мое здоровье, что было бы абсолютно нечестно, ведь, по большей части, это его вина.
Смотрю, как Джекки с визгом шин отъезжает от колледжа, и бреду в сторону скамеек. Наплевать на лекцию.
Опускаюсь в тени и, прикрыв глаза, погружаюсь в глупые, наивные, несбыточные мечты. Да, теперь по ночам, когда я не могу уснуть, я не повторяю про себя список дел на завтра, не просчитываю варианты достижения цели, а растворяюсь в грезах.
В мечтах я переиграла всю свою жизнь, выдумав красивую сказку. И чем больше я фантазирую, тем сложнее вернуться в реальность и осознать — ей не суждено сбыться. И с каждым разом апатия удерживает меня все сильнее и дольше в своих лапах.
Лекция заканчивается, толпа студентов спешит по своим делам, и я выныриваю в действительность. Обвожу растерянным взглядом территорию кампуса и не вижу знакомой машины.
Жду больше получаса, Джекки все нет. Пытаюсь до нее дозвониться, но меня переводят на голосовую почту. Нет ни злости, ни волнения. Я просто поднимаюсь и иду пешком.