Я лежу на животе и прячу лицо в пушистое полотенце. Солнце даже не светит, оно жарит, кажется, вот-вот зашипит, слезая, моя кожа. Да ещё и ОН смотрит. Но я терплю. Несмотря на то, что хочется замотаться в это полотенце, спрятаться, и крикнуть ему — эта татуировка не настоящая! Она сойдёт к сентябрю! И вообще, мне уже шестнадцать, да и мама мне разрешила, и папа. Твой папа! Не нужно смотреть на меня, как на малолетнюю шлюху! Но я лежу и терплю. И усиленно делаю вид, что мне пофиг. Мне все равно. Пусть разглядывает презрительно, как вокзальную попрошайку, пусть поджимает брезгливо губы, пусть даже называет лабораторной мышью. Я выше этого. Я умнее. Я смогу. Выбора нет, если только с ума сойти.
— Пойдём купаться? — спрашивает Маринка.
— Здесь? — киваю я на речку, в которой в самом широком месте и пары десятков метров не наберётся. — С лягушками?
— С лягушками, — смеётся Марина, вскакивает с полотенца и босиком, по колкой гальке бежит к воде.
Я кривлю душой. На самом-то деле я и в лужу бы залезла, только бы избежать этого взгляда. Встаю, сбрасываю бейсболку, чтобы не утопить. Не выдерживаю и оборачиваюсь. И заливаюсь краской. От стыда. Потому что НИКТО на меня не смотрит. Он лежит, положив голову на колени девушке, которую я даже не знаю. Она перебирает его волосы, в другой её руке банка пива. Ему все равно. А я-то навоображала. Щеки горят, я вбегаю воду с разбега, ныряю, так глубоко, что вижу дно с россыпью мелких камней на нем. Вода мутная, чуть зеленоватая. И неожиданно холодная. Я выныриваю и жадно вдыхаю воздух. Холодно, но на берег не хочется.
— Марин, может, домой?
— Вот ещё, нас с ночёвкой отпустили.
Как завидую ей. Её непосредственности. Спокойствию, с которым она встречает взгляды этих, взрослых уже парней. Завидую тому, что её-то никто не ненавидит.
— Руслан хорош, — замечает она.
— Не знаю, мне в его сторону смотреть страшно.
Маринка громко, заливисто смеётся. Выходит на берег, отжимает гриву густых тёмных волос.
— Пойдём. Хватит отсиживаться в воде.
Я иду, как по минному полю. И сама на себя сержусь. Прохожу мимо пледа, на котором лежит, вытянув длинные ноги, Руслан со своей девицей и старательно смотрю в землю. Слышу, как девица смеётся. Неужели надо мной?
На кухне старого высокого дома прохладно и свежо. Без Руслана я чувствую себя свободно и напоминаю себе, что имею такое же право находиться здесь, как и он. Сергей, парень, с которым я познакомилась буквально час назад, сидит на подоконнике с сигаретой и банкой пива.
— Будешь? — протягивает он мне вторую банку.
На моей голове сотня дурацких косичек. На моей спине огромная, пусть и ненастоящая татуировка. Но я никогда не пробовала алкоголь. Маринка смотрит насмешливо, Сергей ободряюще. Я беру банку и отхлебываю. Пиво холодное и чуть горькое. И уже от второго глотка внутри становится теплее.
— И как вы жаритесь на пляже?
Через ещё полчаса Сергей кажется мне самым замечательным парнем в мире. Пожалуй, я готова в него влюбиться. Просто от того, что с ним так легко говорить, не взвешивая каждое своё слово и каждый свой жест.
— Бухаешь с малолетками? — спрашивает Руслан, входя на кухню.
На нем одни лишь бермуды, его кожа невыносимо загорелая, кажется, она даже пахнет солнцем.
— Да брось, одно только пиво, — отвечает Сергей и подмигивает мне.
Я и правда целомудренно выпиваю одну лишь банку. Даже не допиваю, теперь, когда он рядом, в горло ничего не лезет. Протискиваюсь мимо него, вспоминая отчего-то тот вечер, ту вазу, он стоял так же, господи, как давно это было! Целую вечность назад. А на лестнице он меня догоняет. Дёргает грубо за руку, вынуждая остановиться. Я смотрю на его руку, которая стискивает мою. Мне кажется, что он коснулся меня в первый раз. Его рука жжется огнём.
— Что тебе? — спрашиваю и напоминаю себе, что я взрослая и умная. Что не боюсь его.
— Блять, не лезь в мою жизнь, пожалуйста. Вали в город.
— Это такой же мой дом, как и твой!
— Ну, если в твоих куриных мозгах не хватает сил додуматься самой, говорю — сиди тихо, как мышка. Маленькая, беленькая, лабораторная мышка. Не лезь, блять. И бога ради, тра*айся со своими одноклассниками, а не с моими друзьями.
Я выдергиваю свою руку. Мне обидно. Мне больно — я вижу на коже красные следы от его пальцев. И в которой раз думаю, откуда в нем столько ненависти? Где он её черпает? А ещё внутри разгорается желание пойти наперекор, разозлить его. Вот прямо сейчас, просто пойти и сделать назло, и плевать на последствия. Я хочу, чтобы ему хоть раз стало так же больно и обидно, как мне. Поднимаю голову, стараюсь смотреть прямо в его лицо. Мне же не страшно. Его глаза почти чёрные. Они непроницаемы. Но я-то знаю, что в их глубине прячется ненависть.