- Ты ему бОльшая мать, чем та женщина, как ее...Надежда. Я не говорю, что она такая плохая, но ей ничего не стоит бросить его еще раз. Да и потом, ты думаешь, она еще о нем помнит?
- Я не знаю, - руки совсем опустились. - Миш, я его люблю. Но она...
Миша поднялся из-за стола, к ней подошел и опустился на корточки, обхватывая ее холодные ладошки.
- Как ты понять не можешь. Ты его мать. Не она. Она его бросила.
- Но...
- Не оправдывай ее. Она могла здесь остаться, и на свою мать не обращать внимания. Но не захотела. Ты Кирюху воспитываешь и растишь. Ты его любишь. И он тебя тоже. Это твой ребенок, Кать. Наш. И то, что она его когда-то родила, не делает ее матерью.
А ведь она подсознательно держала дистанцию. Всегда подчеркивала, что не мама. Тетя. Тетя Катя. А вышло так, что Кирилл просто не понимает значения слова мама. У него есть тетя, его тетя, а мама для него что-то непонятное. А ведь Катя могла догадаться, что рано или поздно все так выйдет. Все придет к этому разговору, к этим мыслям, не дающим сомкнуть глаз.
- Не вини себя, - Мишка ее самоистязания заметил. - Ты как раз ни в чем не виновата. А с этой Надей мы что-нибудь придумаем. Все будет хорошо, Катюш.
- Я даже не знаю, где она, - растерянно моргнула девушка, сдерживая подступающие острые слезы. - Где, как...Как с ней связаться. Она только пару раз звонила, в самом начале.
- Тем более. А сейчас прекрати хлюпать носом. Кать, - умоляюще протянул муж, сдерживая улыбку, - ты чего? Прекращай. Я все сделаю.
- Да?
- Да. Ты мне веришь?
- Конечно.
- Тогда не волнуйся. Это наш ребенок. И точка.
Наш.
Наш.
Эпилог
- Убели! Убели ее! Папа!
- Кирилл!
- Я причем? - заорал мальчик, удерживая двумя руками снежно-белую морду хаски. - Я ее даже не трогал!
- Тлогал! - возмущенно топнула ногой девочка и показала брату язык. - Папа, он на меня Кузю натлавил.
- Мы тебя не трогали!
- Кузя, ко мне, - Мишка похлопал по дивану, и собака с радостью и облегчением вырвалась из цепких детских рук. Сев на диван, псина благодарно заскулила. - Кирюха, сколько мне повторять?
- Ну а чего я??? - обиженно протянул Кирилл, состроив сестре страшную гримасу. Она ответила тем же. - Она сама полезла.
- Нет!
- Да!
- Нет! - еще отчаяннее заголосила девочка.
- Да!!! - громче крикнул мальчик.
- А ну-ка цыц! - зычно рявкнул Михаил, с легкостью переорав детский хор голосов. Дети разом присмирели и втянули голову. - Оба. Подошли сюда и сели на диван.
Дети, неохотно передвигая ноги, поплелись к отцу, на ходу успевая втихаря толкать друг друга.
- Расселись в разные стороны, - те также неохотно подчинились. Кузьма выпрямился и состроил серьезную морду. Даже спокойного пса довели, изверги. - Что за концерты? Я вас предупреждал?
- Папа, это все он!
- Ты первая начала лезть! Что ты к нам пристала?
- Я к вам не подходила! - дочь воинственно скрестила руки на груди и засверкала глазами. Вьющаяся прядь упала ей на лоб. - Я иглала!
- Иглала, - издевательский передразнил Кирюха. - Только почему у меня в комнате, трогая мои вещи?
Настя с ответом не нашлась. Обиженно и зло вылупилась на брата, открывая и закрывая рот, как выброшенная на берег рыбка. Наконец, решив, что так дело не пойдет, она состроила умильную мордашку и повернулась к папе.
- Папочка! - с претензией косясь на Кирюшу, Настя мило улыбнулась Подольскому. - Скажи ему, папуль!
Три с половиной года, а уже вертит, как хочет. Правда, пока пытается, но это ей всего лишь три! А что будет через десять лет? Пятнадцать? Ужас.
Мишка постарался выглядеть сурово и внушительно.
- Ты зачем к нему полезла, Насть?
- Он Кузю мне не давал!
- А ты его за шкирку тянула!
- Неплавда!
- Плавда.
- Не длазни меня!
- А ты не мямли!
Мишка, не выдержав, закатил глаза и застонал сквозь сжатые зубы. Если этих двоих стравить, то в доме воцарялся хаос. Как назло, Катьки нету, чтобы хоть как-то их сдерживать.
- Вы прекратите или нет? В конце концов! Кирилл.
- Это не я.
- Ты старше. Она девочка, - Настя сразу же довольно откинулась на спинку и засияла улыбкой. - Ты мальчик. Ты должен был уступить. Она же тебя не убила, зайдя в твою комнату.
- Она чуть шкуру с Кузи не сняла.
Правда это или нет, но Кузьма, прижавшийся к его боку, печально гавкнул.
- А ты, красавица моя, чтобы к псу больше не подходила. Пока не научишься с ним вести себя по-человечески. Он живой и ему больно.