- Чего вы хотите? - прямо спросила я, заставив женщину нервно вздрогнуть и слегка побледнеть от такой напористости. - Давайте откровенно, тетя Зой, не первый год знакомы. Что вам от меня нужно?
- Катенька, да что такое...
Я перебила ее на полуслове:
- Ладно вам. Поговорим начистоту. Вам сын рассказал, что я не могу иметь детей. И вы пришли просить меня не портить жизнь бедному мальчику. Так ведь?
Я улыбалась, но кто бы знал, как внутри у меня все переворачивалось. Я знала, что так будет. Неосознанно для себя самой, я все эти годы ждала подобного разговора. И дождалась.
Напоминание о сыне, да еще в таком тоне, заставило Зою Павловну ощетиниться и сузить глаза, с претензией одаривая меня взглядом.
- А почему в таком тоне, Катерина? Ты первая завела этот разговор, - я еле слышно фыркнула, но Митькина мать предпочла пропустить это мимо ушей. - Я приехала нормально с тобой поговорить, побеседовать. А ты мне в открытую хамишь. Знаешь, я была о тебе лучшего мнения.
- Я предпочитаю говорить начистоту. Чего вы хотите? - устало вздохнула я. - Давайте прямо. И вам легче, и мне.
Тетя Зоя смерила меня оценивающим взглядом с головы до ног, что-то решила для себя и наконец-то сказала то, ради чего и приехала сюда.
- Ты очень хорошая девочка, Катя. Красивая, добрая, скромная. Я бы с радостью приняла бы такую невестку как ты. И Мите ты очень нравишься, но...Моему сыну нужна нормальная, полноценная семья, понимаешь? Жена, дети. А ты...я понимаю, что это не твоя вина, - она потянулась через стол и накрыла своей ладонью мою ледяную руку. - Но не порть жизнь Мите. Я уверена, что ты еще найдешь себе какого-нибудь милого и доброго молодого человека, которого не будут волновать твои...отклонения.
- Отклонения? - глухо повторила я. - Скажите, Зоя Павловна, этот разговор проходит с вашей подачки или вас Митя попросил? Ах, постойте, - притворно удивилась я. - Митьки сейчас дома нет, значит, ваша инициатива? Так вот, послушайте меня внимательно. Мы с вашим сыном взрослые люди и в силах самостоятельно разобраться с собственными проблемами. К тому же мы с ним все обсудили и решили, и если уж Митя не против моего...отклонения, то вас оно тем более не должно касаться.
- Он просто не хотел тебя расстраивать. Ты удивишься, узнав, как много Митя тебе не рассказывает, чтобы тебя не расстраивать. Он не рассказывал, как его чуть не лишили диплома? - я вздрогнула и не смогла скрыть удивления. - Вижу, что не рассказывал. А не рассказывал, как его не принимали на работу? Как он смог устроиться только с девятого раза, и то, мне пришлось договариваться со своей старой подругой? Не говорил. Расстраивать не хотел, все тебя берег. Ко мне приходил, выплескивал. А как его права на аспирантуру лишили, тоже не рассказывал?
- Аспирантуру?
Женщина выдавила ядовитую улыбку.
- Представь себе. Отдали место какому-то блатному идиоту, а моему сыну еле дали закончить. Слишком умный оказался и гордый, - с горечью поморщилась она. - А тебе не говорил ничего. Как же, Катя такая ранимая, волноваться будет. И как, по-твоему, он должен был реагировать на твое признание? Бросить тебя? Ты ведь сама знаешь, что Митя слишком благородный для этого. Кать, я тебя как мать прошу, - у Зои Павловны слезы на глазах заблестели, обостряя мои чувства еще сильнее, обнажая нервы еще больше. - Он у меня единственный ребенок. И вы с ним не молодеете, и я тоже.
- Зоя Павловна...
- Катюш, я же внуков хочу, понимаешь? Маленьких, вот таких, - она слабо развела руки, обрисовывая придуманного младенца. - Родных. Я знаю, что сейчас много всяких...усыновления, суррогатное материнство, но они никогда не заменят вам с Митей нормальную семью. Пойми же, так для всех лучше будет.
Я облизнула солоноватые, чуть влажные губы, с отстраненным удивлением замечая, что по щекам текут слезы.
- Зоя Павловна, вы не понимаете...
- Понимаю, Катюш, понимаю, но и ты пойми! Я не хочу смотреть, как будет страдать мой ребенок. А ты сама с этим жить сможешь? Год за годом видеть, как Митька рядом с тобой мучается? - она шумно всхлипнула и вытерла мокрые щеки. - Это сейчас вы молодые, вся жизнь впереди, а потом? Через пять, десять, пятнадцать лет? Ты ему в глаза посмотреть сможешь, когда вы по улице идти будете, а рядом пробегут чужие дети? Чужие, Катя! Не ваши!
Я судорожно пыталась вдохнуть, чувствуя, как катастрофически не хватает воздуха. И против воли представляя нарисованную Митиной матерью картины. Что если я правда ломаю ему жизнь? Смогу я так поступить?
- Зачем вы так? Я вас прошу, уходите. Уходите! Сейчас же!
Я уже срывалась на крик, хотя в жизни почти не повышала голос. Я отстраненно, как издалека говорила что-то, просила уйти, а сама прокручивала страшное, пугающее будущее. Разве я заслужила? Мне же не так много нужно, только маленького ребеночка. Я не курю, не пью, я заботилась бы о нем, воспитала бы достойным человеком. Но почему я не могу?! Почему я?! Не?! Могу?!