Пролог
К любимому ресторанчику с говорящим названием «В глуши» Павел и Герберт подъехали почти одновременно. Поздоровались, хлопнув друг друга по плечу тут же на улице, и внутрь заходили уже вместе.
Этому семейному заведению больше подошло бы название «таверна». Бревенчатые стены, колесо с лампами под потолком, кованные бра на стенах, столы из толстых отшлифованных и пропитанных специальным маслом досок, такие же, словно бы рубленные топором, стулья. Здесь, по сложившейся за долгие годы традиции, друзья бывали несколько раз в год. Только своей тесной мужской компанией и лишь по определенным датам.
Бывали всегда втроем.
Втроем…
Когда-то…
Сегодня они сюда приехали вдвоем. Первый раз вдвоем.
Об этом каждый из них подумал, но не сказал вслух.
Сегодня была одна из тех дат, что они отмечали каждый год и только втроем. Алекса эта дата тоже касалась, но сегодня друзья были без него.
Крепкий мужчина, стоящий за барной стойкой, увидел вошедших друзей, кивнул им как старым друзьям и вышел им навстречу.
– Парни, рад вас видеть!
– Григорий, здоров.
Мужчины пожали руки, здороваясь, и бармен, он же хозяин ресторана, повел их в глубь помещения, к огромному, в рост взрослого человека, открытому камину и столу в углу.
– Жаркое из лося тушится, располагайтесь. Я принесу закуски и хлеб, – за много лет хозяин хорошо изучил их предпочтения в выборе блюд.
Хозяин ушел на кухню, не уточнив заказа, впрочем, это место не блистало богатством закусок: в меню неизменно были холодная буженина, домашний сыр, свежие овощи, много зелени да свежий хлеб.
Друзья, увидев стол, к которому их подвели и за который им было предложено присесть, недоуменно переглянулись – стол был сервирован лишь на двоих. Герберт, который звонил, делая заказ, прокомментировал:
– Заметь, я не уточнял, что нас будет двое, но новости доходят и до глуши. О том, что Саню посадили, разве что ленивый не говорил.
Григорий вернулся в сопровождении молодого совсем парнишки, как две капли воды похожего на него самого. Парень ловко расставил закуски и ушел. К столу шагнул Григорий, поставил на стол ТРИ маленькие рюмки и плоскую бутылку без наклейки. Увидев удивленные взгляды друзей на бутылку и рюмки, пояснил:
– Парни, это из личных запасов. Семейный рецепт. Бабушка Агриппина велела вам ее подать.
Павел с Гербертом одновременно, не сговариваясь, повернулись в сторону огромного камина, где обычно в кресле-качалке сидела пожилая женщина, помешивала угли, подкидывала в огонь дровину и посасывала изящную трубку с длинным мундштуком. Сегодня кресло было пустым.
– Она… – Павел недоговорил предложение, не зная, как спросить хозяина о том, где его бабушка, и не случилось ли чего со старым человеком.
– Она выпьет с вами! – услышали они низкий, с хрипотцой, женский голос из-за спины хозяина. Мужчина почтительно посторонился, пропуская пожилую женщину. – Иди, Гриша, дальше мы тут сами с ребятками разберемся.
Хозяин ловко подтащил к их столу переносную загородку, поставил ее, отгородив их от общего зала, и послушно ушел, а та, кого все здесь называли «бабушка Агриппина», первая подняла полную рюмку и протянула ее в сторону друзей, предлагая чокнуться с ней.
– Ну и чего смотрите? Скажете, не видели, что женщины пьют крепкий алкоголь?
Павел с Гербертом подняли свои рюмки одновременно и уже почти донесли их к третьей, зажатой в руке женщины, как вдруг услышали:
– За вашего друга!
Герберт успел чокнуться с женщиной по инерции, но услышав ее тост, он замер. Павел же, так и не донеся свою руку до ее руки, и вовсе остановился. Бабушка чокнулась с ними сама, первая, и скомандовала:
– Выпили! Оба. До дна.
Друзья переглянулись, но отчего-то не посмели ослушаться пожилую женщину. Бабушка проследила за тем, как выпили друзья, одобрительно качнула головой и только после этого пригубила свою, отщипнула кусочек белого мягкого сыра, закусив, и опустилась за их стол.
Мужчины, не ожидая такой крепости напитка, одновременно крякнули, резко выдохнув, и потянулись за закуской. Бабушка удовлетворенно кивнула.
– Правильно, закусывайте. Хороша получилась в этот раз. Сама я ее, родимую, делала да потом травами лишнюю сивуху убирала. Закусывайте, добры молодцы, да слушайте и размышляйте о жизни своей.
Павел с Гербертом обменялись взглядами, но промолчали. Бабушка Агриппина одобрительно покивала, прожевала сыр и закончила:
– Знаю я, что приключилось у вас. Слышала. Мы хоть и не в городе живем, но и не совсем уж в глуши.