— Ой, дядя, не ворчи! — отмахивается Магни, поднимаясь со снега под смешки растянувшихся звездами Моди и Труд.
Локи смеривает взглядом наглых юнцов по своим скромным двухтысячным с небольшим меркам. Старший — ну просто вылитый папаша! Та же заноза в причинном месте. Так и норовит каждый раз разнести его с таким трудом возведенный тысячу лет назад сад! Йотуны не видели в каком-либо изменении необходимости, а Сигюн в обшарпанных массивных глыбах льда просто задыхалась. Локи дал ей чуточку свободы и капельку прекрасного, чтобы скрасить существование в монотонном и скучном мире, время в котором, кажется, вовсе застыло. С приобретенной магией холода Локи и теплого солнца — Сигюн они выплавили из льда каждую скульптуру, каждый архитектурный завиток, воссоздали по памяти каждое «растение». Сад стал их совместным детищем, подарком царя Йотунхейма молодой жене. Который никто не смел марать своими чересчур пытливыми до драк руками.
— Мое царство — мои правила, — самодовольно скалится Локи. — Так что бросьте гонять ксилвр, уберите это безобразие, — намекает он на изувеченный столп, — и марш в беседку к родителям. А то заточу в темнице, — сладко угрожает он. — Как в прошлый раз.
Он круто разворачивается на носках, поднимая массивным меховым плащом пуд снежинок, припорошивших заледенелую шкуру Мани, и направляется по тропинке между сводами ледяных арок к крытой беседке.
— «Как в прошлый раз», — едва слышно передразнивает его Магни.
— Кажется, он до сих пор не простил тебе ту разбитую скульптуру, — со смешком комментирует Труд, подавая руку помогающему ей встать Моди.
Магни закатывает глаза.
— Мне было триста! Прошло почти семьсот лет. Я взрослый мужчина!
Моди отряхивает снег с утепленной брони и обращает на него ехидный взгляд под стать младшей сестре. И Магни не удерживает смешок:
— Что? — он отводит руку в сторону, играя накаченными бицепсами. — Хоф снова утащил мой плащ! Должен же я был вернуть его! А горка — это вообще ваша затея, — наигранно хмурится он, ставя руки в бока. И резко разворачивается к медленно удирающим под шумок ксилврам. — Хоф! А ну плюнь мой плащ, я сказал!
Йотунхеймская кошка нагло скалится, только сжимая алую ткань крепче в зубах, и припускает, в три прыжка оказываясь вне досягаемости. Вильнувший за ледяными кустами хвост сопровождается разочарованным стоном под чересчур громкий задорный смех. Мани неприятно поводит ушами и громко фыркает, привлекая внимание. С цоканьем острых когтей о лед поднимается с належанного места, тянется, выгибая спину, и медленной важной походкой отправляется вслед за царем.
— Вот они с Локи терпеть друг друга не могут, а похожи как две капли воды, — иронично подмечает Магни. — Как там у мидгардцев было? «Питомец похож на своего хозяина»?
— Только Мани приручила Сигюн, — напоминает Моди.
— Может, она через вожака заставит Хофа вернуть мне плащ?
— Можешь забыть о своем плаще, старший брат, — хлопает он по широкой спине. — Я, кажется, видел на нем пару дыр.
— Вот почему он так меня ненавидит, а?
Труд и Моди пожимают плечами с хитрыми улыбками. У их старшего брата с ксилврой Хофом война идет с самой первой встречи.
— Почти уверен, что это Локи его на меня натравил, из-за того что, когда я был юнцом, доставал сестру по поводу их замужества.
— Или это потому, что ты дергал его за уши и хвост. Ведь когда Хоф был котенком, то был самым медлительным и хилым, чтобы ответить тебе в должной мере.
Три аса оборачиваются на звук потешающейся мелодичной трели.
— Сигюн! — с широкими улыбками восклицают братья.
Всего пара мгновений, и она оказывается в сильных любящих объятиях.
— Тише! — Сигюн смеется. — Вы меня раздавите!
Они смущенно отступают на шаг, сияя, как начищенные пятаки, перед солнечным взглядом сестры. Так разительно контрастирующим со всей теменью и холодом этого места, что кажется ловишь мираж оазиса в пустыне. Хрупкая, миниатюрная, на две головы ниже своих братьев и на голову ниже сестры. С бледной, почти сливающейся со снегом кожей, и яркими взрывными рыжими волосами. Такова их старшая сестра, которая рядом всегда больше походит на младшую.
Магни слышал о ней с самого детства, но искренне не понимал, почему ему нельзя с ней видеться, и почему Сигюн предпочла жить с дядей — царем холодного Йотунхейма, — а не с ним, отцом и матерью в Асгарде. Когда же он вырос и понял, в чем было дело, смог только нервно усмехнуться. Впервые он встретился с ней, когда ему исполнилось сто, а с царской четы Йотунхейма сняли запрет на посещение мира богов. Старшая сестра предстала перед ним юной искрящейся весельем и светом девой, казавшейся его ровесницей, под руку с не в меру язвительным и саркастичным мужчиной — ровесником их отца. И это казалось диким… Гораздо больше того факта, что формально они были родственниками. Магни не понимал и, откровенно говоря, не понимает до сих пор, что она делает рядом с Локи.
За почти девятьсот лет, что Магни знает Сигюн, она сильно изменилась. Легкие девичьи платья стали лаконичными, под стать Йотунхейму, богатыми на меха. Распущенные волосы с забранными назад прядками — высокими прическами, подчеркивающими изящную шею. Черты лица заострились. Самую малость. Выдавая первые признаки тикающих лет. А вот в душе Сигюн так и осталась — ребенком.
— Сестра.
Магни и Моди отступают на шаг, давая встретиться двум натянутым улыбкам, переглядываются и вымученно вздыхают. Ну вот… сейчас опять начнется…
— Здравствуй, Труд.
Голубые глаза устремляются в карие. Их самая младшая сестра по велению норн оказывается полной копией матери, как во внешности, так и в стремлениях стать воительницей. Валькирией. Царевна в Валькириоре. Как и хотела когда-то Брунгильда.
— Каждый раз, как я тебя вижу, ты все больше зарываешься в слои одежды. Дяде с тобой не скучно? Зачем столько меха?
Сигюн невольно оглядывает свою вычурную меховую белую мантию, стелющуюся сзади около метра. По-правде сказать, выбирал ее Локи. Заставил надеть, потому что одна из самых теплых в гардеробе, а сегодня с севера снова подули леденящие ветра. И вот его безупречный вкус ставить под сомнения никому не дозволено.
— Это часть статуса. Я царица ледяного мира, — с привитым Локи самодовольством отвечает Сигюн, — и должна соответствовать.
— Соответствовать можно по-разному, — хмыкает Труд, складывая руки на груди и нарочно покачивая бедрами.
Плотные кожаные колготки воительницы, облегающие ноги под короткой юбкой, смотрятся явно выгоднее. Увы, это Сигюн может признать…
— Смотри, а то вдруг я понравлюсь дяде больше. Еще заберу его у тебя, — подмигивает Труд и полностью довольная собой разворачивается, намечая курс в ледяную беседку.
— Не волнуйся, — едко проговаривает Сигюн ей вслед. — Локи не интересуют валькирии, — она фыркает, сталкиваясь с двумя обреченными на выслушивания сестринских перебранок голубыми глазами, и не выдерживает: — Ненавижу ее! — по-детски нахмурившись и топнув ножкой, рыкает Сигюн, заставляя братьев подавить смешки. — Она только недавно прошла вторую инициацию, а уже такая наглая!
— Старшая сестра… — примирительно обнимает ее Магни за плечи, — ты такая младшая.
— Труд просто дразнит тебя, Сигюн, — с улыбкой поддакивает брату Моди. — Она бесится из-за того, что мама слишком опекает ее, боясь повторения твоей выходки.
— А что я сделала не так? — откровенно недоумевает Сигюн.
— Ну-у-у… — дружно тянут братья. Как бы сказать… — Вышла замуж за нашего дядю?
— И что это, преступление? — давит она рвущийся наружу смех. — Кто бы вышел за него, если не я? С его-то характером?
— Знаешь, я вот до сих пор не понимаю, как ты его терпишь, — показушно кривится Магни. — Локи все время надо мной издевается!
— Просто ты очень похож на отца в молодости. Если не считать волос, — Сигюн простирает руку к темно-каштановым, почти черным волосам, заплетенным спереди в пару мелких косичек. — У него ностальгия, — усмехается она и продолжает: — Труд вот полная копия мамы. А Моди, — она оборачивается на улыбнувшегося брата, — хоть и похож на отца, но душой — среднее между ними. Не столь рвется в бой, но и не обделен силой и отвагой.