– Милорд, я всё-таки прошу, чтобы вы ответили, – процедила Леора.
– Зачем вам мой ответ?
– Чтобы понять вас. Хотя бы попытаться.
– А это зачем?
– Значит, вы всего лишь мерзавец?
– Не без этого, – равнодушно отозвался маркграф.
– Да у вас просто сердца нет!
– Ошибаетесь. По крайней мере лекари утверждают, что есть. И даже кровь красная. Желаете пустить, чтобы убедиться?
– Да, – честно ответила Леора, поворачиваясь к маркграфу. Только вот он её гордого взгляда не оценил, сидел, нахохлившись, как старый петух. – К сожалению, сейчас у меня ничего не выйдет, но когда-нибудь…
– Не надейтесь. К тому времени, когда вы, леди, поймёте, с какого конца за шпагу браться, меня уже успеют прикончить. Так что придётся вам удовлетвориться планами мести. Кстати, вы стали гораздо разговорчивее. С чего бы это?
– Вы же сами говорили, будто предпочитаете откровенность.
– Подтверждаю. Откровенная ненависть гораздо удобнее лживой учтивости. Хотите совет? Не хотите, а я всё равно дам. Держите врагов рядом, они не предадут. Я имею в виду, никаких сюрпризов от них ждать не стоит, главное, не поворачиваться спиной и всегда держать под рукой противоядие. А вот благожелателей лучше отодвинуть подальше, потому как только Левый знает, что им в голову придёт.
– Ну вокруг вас-то наверняка надёжный заслон от неожиданностей.
– Конечно, – пожал плечами маркграф. – Я всю жизнь работаю на его укрепление.
– Потому и вызываете на дуэли заведомо слабейших, а потом ещё и унижаете их!
– Можно сказать и так. Но теперь этот слабейший два раза подумает, прежде чем лезть на кого-то вроде меня. И останется жив.
– Точно, вы же всё делаете из лучших побуждений, – усмехнулась Леора.
– Как правило. По крайней мере, в роли нового воплощения Левого я себя не вижу.
– Ну так хорошенько посмотритесь в зеркало, может, наконец, разглядите – огрызнулась Недил, слишком резко осаживая кобылу.
Кадет всего лишь хотела пропустить мышастого, но со зла слишком сильно дёрнула поводья, заставив лошадь осесть на зад. Потому-то Леора его и заметила. Не заартачься кобыла – проехала бы мимо. Если б он позволил, конечно. А так увидела человека, стоявшего за наполовину обвалившейся оградой то ли монастыря, то ли школы.
И вроде не было в нём ничего такого: человек как человек, в потрёпанном плаще, в вязанном капюшоне, которые обычно носят не слишком богатые люди, монахи и проповедники. Ну а что он там, за оградой, делал, никого не касалось. Может, вправду монах. Или проповедник…
Ничего толкового додумать Недил не успела, та самая тревога, не дающая покоя со вчерашнего дня, продрала ознобом по шее, дохнув щекочущим холодом в затылок. Уже спрыгивая с лошади, Леора заметила, как на тропинку сворачивает какая-то телега.
– Вы решили покинуть меня прямо…
Голос маркграфа она слышала глухо, будто уши ватой забило.
– Спешится! – рявкнула кадет, рванула вперёд, едва не угодив генеральскому жеребцу под копыта. – На землю!
Она не думала, не успевала: плащ полетел в грязь, пальцы складывали знак, тело само рвануло влево, вправо. Сколько раз она вот также, петляя как заяц, носилась по полигону, прозванному кадетами Мучильней?
И эта мысль умерла, не успев родиться. Только мелькнул где-то на горизонте сознания наставник с планшеткой в руках и надежда на то, что увалень Серг, которого ей вечно подсовывали в качестве охраняемого, всё-таки успел лечь на землю, а не в очередной раз ищет, где посуше.
А руки уже растягивали защитный полог, чуть серебрящийся на фоне тусклого неба, и она видела – экзаменатор не успевает. То есть, не экзаменатор, конечно, а проповедник в вязанном капюшоне, но всё равно он не…
– Куда ты лезешь, дура? – Рыкнуло над головой. – Жить надоело? А ну за меня!
Леору дёрнуло за плечо, рвануло назад. Полог поплыл, стремительно сворачиваясь. Недил поднырнула под чей-то выставленный локоть, скрипнула зубами, пытаясь снова растянуть выскальзывающий, будто намыленный щит. Рой острых, как гвозди, каждая, диной с палец, ледяных игл обрушились градом, рвя защиту в клочья. Но кадет вывернулась, ловя их на край полога, закрывая того, кто за спиной был.
Левая нога вдруг пропала, словно растаяла сахаром в кипятке, и бок онемел, Леора рухнула на землю, больно ударившись правым коленом о заледеневшие горбыли грязи. Но смотреть, что там стряслось, времени не было. Лихорадочно выговаривая формула, она пыталась нарастить щит – тот, другой, тоже медлить не станет.
Кто-то громко и очень грязно выругался. И тут со зрением кадета что-то произошло, оно будто раздвоилось, а, может, даже и расстроилось. Недил увидела человека в низко надвинутом капюшоне – лишь судорожно оскаленный рот видно. И новый залп – на этот раз не только иглы, теперь летящие широким хоть и редким веером, но и что-то вроде копья. И близко-близко телегу, из-за бортика которой выглядывал ребёнок. Глаза у него были круглыми, как плошки.