Ли Винсент был человеком скромным и никогда не высказывал своего мнения в категорической форме. Остряк Джексон ему нравился, и он знал, что пользуется взаимностью. В прошлом Джексон часто советовался с ним относительно игроков, на которых «Кленовые листья» останавливали свой выбор.
Когда юноши удалились, Винсент сказал:
– Парень, что пониже, – Пит Гордон, из команды Северо-Западной школы.
– Я уже видел его, – отозвался Остряк. – Довольно горячий центровой. А тот, другой?
– Билл Спунский. Защитник.
Джексон наморщил лоб, напрягая память. Вдруг лицо его прояснилось.
– Тот самый, о ком ты писал в прошлом году? Который каждое утро ходил на каток, чтобы научиться бегать на коньках?
Ли кивнул.
Внизу Бил и Пит встретили Рода Мак-Элроя, запасного вратаря, рослого юношу с густой светлой шевелюрой. Мать у него умерла, а отец служил в военной авиации. Его перевели в их город всего несколько месяцев назад.
– Счастливец, – обратился к нему Пит, – сидишь себе на скамье, отдыхаешь, пока мы, как рабы, проливаем на льду пот.
Мак-Элрой усмехнулся.
– Не смейся. Я бы хотел подольше оставаться в одном городе, чтобы встать наконец в ворота, но отца все время переводят с места на место. Наверное, мне и в этом году не придется поиграть. Вчера отец сказал, что скоро должен получить новое назначение.
– Надеюсь, что это произойдет после хоккейного сезона, – сказал Билл.
– Хорошо бы.
Так, беседуя, они дошли до раздевалки. Только один игрок был полностью одет и готов к выходу на лед – Скотти Макинтош, новый крайний в тройке Пита.
– Боишься опоздать, Скотти? – в шутку произнес Пит, и юноша зарделся от смущения.
Хор голосов – «привет!», «здорово!» – раздался со всех сторон. Ребята перебрасывались шутками, подтрунивали друг над другом, а Билл и Пит принялись искать свои формы среди других, аккуратно разложенных Толстяком на скамьях вдоль стен.
– Сюда, балбесы! – окликнул их Абрамсон. Как обычно, он суетился, помогая ребятам прилаживать защитные жилеты, закреплять липучкой налокотники и подвязывать наколенники.
В этот момент он помогал одеваться Рози Дюплесси, рядом с которым на скамье лежал свитер, сложенный так, чтобы была видна цифра 4 – номер Билла, и тут же форма Пита под номером 15.
Торопливо раздевшись, Билл почувствовал волнение, как бывало в прошлом году, когда его команда еще не имела опыта и потому каждая игра являлась для нее испытанием. Тут в раздевалку ворвался Алек Митчелл, а за ним вошел, как всегда, хмурый Клифф Армстронг. Билл как раз подумал о том, что со временем все образуется с Армстронгом, но вдруг, как гром с ясного неба, раздался громкий голос Гарри Бертона:
– Вот и явился центровой всех звезд!
Алек непонимающе оглянулся.
– Это касается не тебя, Митч, – так же громко произнес Бертон.
Армстронг сразу все понял. Он перехватил насупленные взгляды ребят.
– Я тут ни при чем, – тихо произнес он и тут же пожалел, что тем самым косвенно впутал своих братьев, и когда Бертон хотел еще что-то сказать, Армстронг злобно велел ему заткнуться.
Ребята перестали одеваться и смотрели на бранящихся во все глаза.
– Что за шум, а драки нет? – спросил Рози, не слышавший начала перепалки.
Билл, стоя спиной к Рози, бросил на Толстяка многозначительный взгляд, чтобы тот не вмешивался, Рози и так все узнает, уж коли о телефонном звонке известно многим. Пусть пройдет время, чтобы все успокоилось.
Растворилась дверь, и вошел тренер. Все сразу стихло.
Билл уже был одет, оставалось лишь натянуть свитер и зашнуровать коньки. Он попробовал на ноготь остроту лезвий, взял свитер и только теперь заметил нашитую букву «А». Он повернулся к Толстяку, все еще расстроенному тем, что своей болтовней о телефонном звонке заварил эту кашу.
– Я брал твой свитер в класс рукоделия и там пришил, – мрачно объяснил Толстяк.
– Представляю, как тебе пришлось отбиваться от курочек! Конечно, все до одной хотели бы сами пришить эту букву на свитер Билла! – хихикнул Рози.
– Да ну вас, – отмахнулся Толстяк.