«Снорх знает кто» уверял, что он сама любезность и даже на снорха не обижался.
– А каталоги мы вам доставим! – заверила гнома, подводя итог своего пламенного и весьма сумбурного спича.
Откровенно говоря, я была совершенно не против, чтобы тот же Дедушка развеялся. Могла б – и Ломтика с ними отпустила бы, потому что уже не чаяла избавиться от этой развесёлой толпы и сосредоточиться, наконец, на истории лордов Фьордов и подготовке к факультативам.
– А это вы бросьте, нейтири. – Будто прочитала мои мысли призрачная гнома. – Там, как и в любой энциклопедии, много чего переврали. Всё, что захотите узнать о лордах Фьордов, я вам сама расскажу.
А вот это было весьма кстати. Информация – наше всё, как известно. Или, как говорила моя новая знакомая, путающая временные потоки, всё наше – информация. В общем, не суть. От Тиму, таки снизошедшего до разговора со мой, толку мало. Что-то мой тёмный темнит… Чую – была там какая-то грустная история с этой Яской, и, судя по всему, в том, что с ней случилось, он отца обвинял. Что ж. Понять, что ему больно говорить о прошлом, как раз-таки несложно. А подробности я постараюсь осторожно из фрейлины выудить.
Кроме того, чем снорх не шутит, может её призрачная природа поможет и с Бонсайми, наконец, потолковать по-человечески. Насколько это возможно.
– Договорились. – Кивнула я руове Клаксе и пожелала им с Дедушкой хорошо провести время.
Но не успела я порадоваться воцарившемуся спокойствию, как следом за исчезнувшими в окне портала гномой с Пыхом в читальный зал пожаловала ещё одна гостья.
И судя по нахмуренным бровям и кислому выражению её лица, тоже по мою душу.
***
– А где твоя нечисть? – с порога спросила Марджут и вопрос этот мне сразу не понравился.
Илон с компашкой своей тоже Дедушкой интересовались.
Прежде чем напасть.
Соул Марджут – изумрудно-зелёный питон в пурпурных пятнах – щурил светящиеся фиолетовым глаза, сканируя пространство.
– У тебя дело к Дедушке? – нарочито невинно поинтересовалась я. – Так ты через меня передай, что хотела.
Плавно покачивая бёдрами Марджут прошла между столов. Я невольно залюбовалась некроманткой. Они с Ритвой и Вильдой – королевы академии. И заслуженно. Каждая из девушек – образец красоты и грации.
– Да ладно? – хмыкнула Марджут, крутанув на столе книгу передо мной и демонстративно разглядывая золотое тиснение названия. – Историю лордов Фьордов изучаешь? Что, Петтери не посвящает?
– А тебя прям клопёт. – Лучезарно улыбнулась я. – Прям подклапывает, да?
– Что?! – возмутилась Марджут. – Да как ты смеешь, светошка?! Ты хоть отдаёшь себе отчёт, с кем разговариваешь?!
Я отдавала. Вполне.
Некромантка-змея – леди. Дочь графа. Её ближайшая подруга Ритва – дочь вдовствующей виконтессы, Вильда родилась в семье барона. И, как доверительно поведала мне Иикки, своей непредвиденной помолвкой с новоявленным герцогом я спутала местным леди все планы.
По логике, после смены наследника и возвращения Дара Фьордов, должна была состояться специальная церемония, отбор по-простому, где каждая из незамужних аристократок могла попытать счастья – не она ли та самая избранная-призванная Фьордами?
Но не успело кольцо отыскаться… То есть для всех нашлось оно уже на моём пальце. Противиться воле Фьордов высокопоставленные семьи конечно же не могли, вот только, понятно, симпатии ко мне в их глазах не прибавилось.
Раньше нейтири меня демонстративно не замечали, несмотря даже на Ломтика, теперь же… Теперь же заметили. Особенно после вчерашней новости о Принятии избранной Фьордами. Так что сегодняшний разговор – лишь начало. Что ж. Чего-то такого я, в принципе, ожидала и была готова.
Демонстративно побарабанив пальцами по столу, я в свою очередь поинтересовалась у Марджут:
– Ещё как отдаю. А ты?
Девушку перекосило от столь явной и наглой с моей стороны демонстрации кольца.
– Безродная воровка! – вырвалось у неё. – Как ты умудрилась заполучить кольцо Фьордов?!
Я тем временем поднялась и укладывала тетради и ручки в сумку. Во-первых, неловко сидеть во время подобного разговора, проще говоря, «наезда», поневоле всё внутри сжимается, во-вторых же банально неприятно продолжать беседу, когда собеседник переходит уже на отрытые оскорбления.