Услышать подобное Мирон не ожидал. Из отрывочных Ольгиных рассказов у него сложилось впечатление, что она самостоятельно ни за что не пойдет ни на какой контакт с Алексеем.
— Вы встречались?
Женщина кивнула.
— Я ездила к нему на работу на прошлой неделе. Он обещал узнать что-нибудь, если сможет. И вот: узнал…
Говорить о том, что именно она попросила узнать, Ольга, естественно, не собиралась. Но Мирона этот вопрос, похоже, волновал меньше всего.
— Послушай. Если это только какая-то информация, что с того, если вы поужинаете вместе? Выслушаешь его — и все.
— И все?! Я не хочу его видеть! Не хочу. Тем более в ресторане. Как будто не было ничего. Как будто можно просто встретиться и пойти вместе на ужин. Ненавижу!
Мирон слегка улыбнулся.
— А по-моему, как раз наоборот. Не можешь забыть. И злишься из-за этого … на себя.
Ольга вспыхнула, дернулась от обжигающей сознание правды. Ну почему он снова прав? Ведь прав же… Да, она до сих пор любит этого… И ненавидит. И себя саму ненавидит за слабость.
Мужчина взял ее за руку, помог выбраться из-за стола. Осторожно притянул к себе. Она уткнулась ему в грудь, вдыхая успокоительное тепло. «И почему я не могу в НЕГО влюбиться? Насколько проще все было бы…»
Вдруг вспомнилось детство, когда она вот так же пряталась от проблем на груди у отца. Просто закрывала глаза, и знала, что папа все решит. И вытрет ее слезы. И все будет хорошо. Потому что папа знает, как правильно. А сейчас… сейчас папы давно уже нет, а она так запуталась и в чувствах своих, и в желаниях.
— Все будет хорошо, — слова Мирона прозвучали эхом ее прошлого. Ольга подняла голову, улыбнулась ему сквозь слезы.
— Спасибо тебе.
Он кивнул.
— Хочешь, поеду с тобой?
Представить, как она будет говорить с Алексеем о Полине в присутствии Мирона почему-то не получилось. Ольга отрицательно покачала головой.
— Я справлюсь. — И добавила, уже с меньшей уверенностью: — Должна справиться.
Он снова кивнул. Помолчал, размышляя о чем-то, а потом вдруг спросил:
— Оль, а ты не думала, что вам стоило попробовать еще раз?
Ей показалось, что она ослышалась.
— Что? Что… попробовать?
Мирон уточнил:
— Ты… могла бы… попытаться простить его…
— Ты так шутишь? — Ольга не могла поверить, что слышит от него это. — Он же бросил меня! Поменял на другую женщину… — опять подкрались слезы, колючими ручейками потекли по щекам, в сердце всколыхнулась обида. Теперь уже на Мирона: за то, что предположил подобное. Ольга дернулась, пытаясь вырваться из его рук, но он обнял сильнее.
— Ш-ш-ш… Успокойся. Я все понимаю. Успокойся. Тише…
Не могла она успокоиться. Ведь в этом странном предположении прозвучало именно то, о чем ей даже подумать страшно было. И чего хотелось больше всего на свете.
— Оля.
Он легко приподнял ее, посадив на край стола, встал напротив, перекрывая возможность уйти.
— Тебе, скорее всего, не понравится то, что я скажу. Но все-таки выслушай. — Мирон сделал паузу, подбирая подходящие слова. Нахмурился. — Я не верю в то, что ты влюбилась и вышла замуж за кобеля, волочащегося за каждой юбкой. Он ведь не такой?
Она не ответила. Не понимала, к чему он клонит, да и говорить об этом было слишком больно.
— Он не такой. Ты ведь знаешь это. Значит то, что случилось… Была какая-то причина… Мужчина не может просто так изменить любимой женщине.
Лучше бы он ее ударил. Точно было бы легче, чем услышать это… то, о чем она столько лет заставляла себя не думать.
— Значит, во всем я виновата? То, что он спутался с другой, — моя вина?!!
Она почти кричала. Больно. До чего же больно!
Мирон покачал головой, осторожно стирая слезы с ее щек.
— Я этого не сказал.
— Ты именно это и сказал!
— Нет. Оля, послушай меня!
— Не хочу! — она, закрыла уши ладонями, словно это могло как-то помешать слышать то, что он говорил. Мирон коснулся ее рук, опуская их вниз.
— Ты же не ребенок, чтобы прятаться от правды. Оль, я всего лишь хотел сказать, что в проблеме двоих один не может быть виноват. И тебе это прекрасно известно.
Конечно, она знала. Знала.
Их проблемы начались задолго до того дня, когда отношениям пришел конец. Ольга уже даже не могла точно вспомнить, в какой момент стали появляться сложности. Леша завалил себя работой. Он мечтал о профессиональной карьере, о дальнейшей учебе. Просто бредил всем этим. А она злилась, когда его срывали на службу по ночам, или когда приходилось отменять запланированный вечер вдвоем. А это случалось все чаще и чаще. Но только то, что ему казалось дорогой к достижению мечты, ее безумно раздражало.