Складка между его бровями стала еще резче.
— Но это правда. Ты действительно лучшее, что случилось со мной за последние годы. И во всем виноват именно я. Мы могли бы…
— Мы НЕ могли бы, Мирон. Нет. Не мы с тобой, — у нее отпали последние сомнения. — Я хочу вернуться назад, в тот вечер, когда ты впервые поцеловал меня, за мгновенье до этого. И расстаться с тобой раньше, чем ты это сделал. Мы … сможем?..
Его лицо, нет, он весь был напряжен, словно скован какими-то незримыми путами. Подобных слов он не ждал и был к ним не готов. Это так отчетливо читалось на его лице, что Ольга не выдержала, — рассмеялась. Свободно, сбрасывая с плеч гнет несовершенной ошибки.
— Я все-таки заварю кофе? Достань сливки из холодильника, пожалуйста.
Мужчина не ответил, но просьбу выполнил. И подавая ей пакет со сливками, на мгновенье коснулся руки. Сжал пальцы в немой благодарности.
Напиток принес привычное тепло. Она так любила кофе, что никогда не уставала наслаждаться его вкусом. Хорошее ведь не может надоесть. Жаль, что с людьми такое правило не всегда работает…
На этот раз воспоминания о муже не успели испортить ей настроение. Предстояло выяснить еще кое-что, подтвердить свою внезапную догадку. И внимательно вглядываясь в лицо своего собеседника, Ольга спросила:
— Где она?
Мирон замер, просто закаменел с чашкой в руках. Вопрос попал в точку: Ольга увидела это по внезапно потемневшим от нахлынувшей боли глазам. И этой боли было столько, что она невольно поежилась. Но отступать было поздно.
— Почему вы не вместе?
Он впивался в нее глазами, словно пытаясь догадаться, как и когда она проникла в его тайну. Но при этом продолжал молчать.
Ольга не понимала. То, что причина его одиночества в другой женщине, стало для нее совершенно очевидно, но никакие разумные объяснения не приходили в голову в ответ на заданный ею вопрос. Таким мужчинам, как Мирон, не изменяют. Если он сам… то вряд ли стал бы страдать столько лет в одиночестве. Если женщина умерла, тоже, скорее всего, смог бы найти замену, потому что смерть, как бы тяжела не была, именно своей безысходностью дает надежду на новое счастье. А здесь… здесь было что-то другое. И, кажется, настолько ужасное, что заставило его обречь себя на одиночество.
Она упрямо повторила свой вопрос:
— Почему твоя любимая женщина не с тобой?
Голос, ответивший ей, был чужим и безжизненным:
— Потому что я … насильник и убийца…
Выдохнув эти слова, он ждал реакции. И боялся ее. Ольга отчетливо видела страх в лице этого сильного мужчины. Она не собиралась скрывать, что его слова шокировали. И страшнее всего было то, что ни шуткой, ни преувеличением сказанное не казалось. Похоже, Мирон имел в виду именно то, что произнес. Но это настолько не укладывалось в голове, что Ольга растерялась. Она не знала, что собиралась услышать, но уж точно, не что-либо подобное. Однако расспрашивать или уточнять детали не собиралась. Во всяком случае, не сейчас. Ей надо обо все подумать. И лучше одной.
— Что ты теперь скажешь про идеального во всех отношениях Мирона? — он ждал ее… осуждения?
Ольга внезапно разозлилась.
— Ты хочешь, чтобы я вынесла тебе приговор? Твоя совесть прекрасно с этим справляется. Ты ведь сам себе и судья, и палач…
Он молчал и как тогда, в спальне, снова стал бесконечно далеко. Совсем в другом месте. Она видела это в напряженно сжатых губах, в глухой тоске, сквозившей в каждом его движении, в бездонной черноте глаз. Слышала в рваном дыхании жуткий крик одиночества, который почти оглушал.
— Разлука с любимой женщиной — это твое наказание, вынесенное самому себе?
Ей показалось, что он не слышит, слишком отрешенно выглядел мужчина, но ответ все-таки прозвучал:
— Это… всего лишь следствие действий тех монстров, которые живут внутри меня. Неизбежное следствие.
Ольга по-прежнему не знала, как реагировать на сказанное Мироном. Сердце молчало, и только мысли беспорядочно метались, вновь пытаясь найти какое-то разумное объяснение его признанию. Безуспешно. Похоже, что с откровениями сегодня был явный перебор.
Она быстро сполоснула чашки в попытке как-то отвлечься и отправилась в комнату.
— Я постелю тебе на диване. Уже поздно, и ты без машины. Думаю, это лучшее, что мы можем сейчас сделать.
Возражений не последовало. Не произнеся не слова, Мирон двинулся за ней.
Уснуть Ольга так и не смогла. Лежала, оглушенная событиями прошедшего вечера, отчаянно пытаясь справиться с неудержимым потоком мыслей. Воображение щедро выдавало многочисленные трактовки услышанному, но от каждой становилось только еще тоскливее. Тем более что Ольга прекрасно понимала, насколько все придуманное ею далеко от действительности.