— Какую? — встрепенулась Ирина.
— Такую, — сказал он и протянул ей руки. — Раз уж ты выбрала мое общество, я не имею права праздно тратить драгоценное время. Будем вставать, сколько можно передвигаться на колесах. Такие ножки должны стучать каблуками и собирать шлейф свернутых мужских голов.
Воздушная одухотворенность окрылила Ирину. Умел он найти слова, способные залечить царапинки и ранки на ее душе, которая перерождалась из гусеницы в бабочку.
— И что… мне вставать?
— Да, как ты делаешь с тренером.
Ее ладошка легла в его сильную руку, и тепло закружилось воронкой под кожей. Она сильнее сжала его руки, чтобы чувствовать, как кожа плотно прижата к коже, как ток пульсирует в ее пальчиках. Было тяжело вставать, она уже долгое время отказывалась от услуг тренера, потеряв веру в себя.
— Не смей опускаться так быстро, — произнес Иван, держа ее крепко, как филигранную ювелирную статуэтку. — Думай о том, что ты получишь взамен, если заставишь себя терпеть боль. Красивые платья, Ира!
Ирина зажмурилась и привстала, чувствуя онемение в ногах и свинцовую тяжесть, которая тянула ее к земле.
— Высокие каблуки!
Еще чуть-чуть, ведь он верит в нее. Еще немного, ведь он смотрит. Она не может показать ему, как слаба духом.
— Походы на светские мероприятия! — продолжал вдохновлять ее Волков, но он даже не догадывался, как мало стали значить перечисленные им вещи.
«Ты!», — подумала девушка и встала на ноги, продержалась ровно секунду и опустилась в коляску.
По ее лицу если только пот не катился. Как же это было сложно! Иван опустился перед ней на корточки и сказал:
— До нашей следующей встречи найди причину, которая будет достаточно сильно тебя мотивировать, и мы продолжим занятия. Договорились?
Девушка кивнула, а про себя подумала о том, что уже нашла такую причину. Это был он.
6
В великой игре, которая зовется жизнью,
самыми несчастными оказываются те,
кто боится рискнуть стать счастливым.
Гийом Мюссо
Желания очень часто противоречат возможностям. Наверное, всем хорошо знакомо чувство душевной жажды встречи с дорогим для тебя человеком, когда все внутри покрывается трещинами, как поверхность пустыни. И только его взгляд, его обворожительная улыбка, пузырьки его смеха, разряживающие воздух, могут наполнить полость внутри тебя животворным кислородом, напоить освежающей водой.
— Думаю, еще чуть-чуть ты можешь побыть на улице, если хочешь. Дождь начнется минут через пятнадцать, — с видом знатока природы сказал Волков, подкатывая коляску ближе к дому. — Мне нужно зайти к ба, а ты решай, со мной пойдешь или тут останешься.
Ирина посмотрела на него снизу вверх, отмечая, как октябрьский настойчивый ветерок трепал его темные волосы цвета зрелого каштана. Этот ветерок вел себя довольно агрессивно, забираясь под куртку, продувая ноги в кроссовках, взметая пряди волос в бушующем беспорядке. Он был предвестником крикливых холодных ветров, которые чуть позже начнут колотиться в двери и окна, запугивая своими завываниями. Природа почти избавилась от летнего дурмана, начиная замораживать свои лучшие творения, готовясь к зиме, чтобы сохранить их до следующей цветущей поры.
— Я тут еще погуляю, — ответила девушка, чьи легкие не успевали вдыхать эту колкую свежесть и наслаждаться ею после душных стен родного дома. — Не беспокойся обо мне, я сама смогу въехать в дом.
— Ты как скажешь иногда, Ира, — Волков опустился перед ней на корточки и накрыл ее ладони своими, согревая их, точно пушистыми варежками. — Не беспокоиться о тебе я не могу, пока ты доверена мне. Не замерзла?
Сейчас бы кивнуть, сказать, что замерзла, но совсем не телом, а душой. Иногда ей достаточно реалистично казалось, что от Вани исходит лучами тепло, которое она не видит, но точно чувствует. Ветер не переставал наносить свои подлые удары под одеждой, но его прикосновения давали телу температурный скачок в сто градусов. Или это самовнушение, которым часто занимаются влюбленные?
— Нет, — тихо произнесла она и, стеснительно протянув к нему руки, обвила его шею, таким образом обнимая Ивана. — С тобой мне тепло.
Волков не сопротивлялся. Он относился к ней как к младшей сестренке. Классной, красивой, по-детски наивной малышке. И старался всеми силами не позволять себе плотских мыслей в ее адрес, ведь негоже испытывать сексуальное влечение к сестренке. Однако напор ее чувственности, которым девушка накрывала его, точно воздухонепроницаемым куполом, пошатывал твердость намерений Ивана. С ней он задыхался похлеще, чем в самых интенсивных спаррингах.
— Твой обогреватель будет близко, зови, если понадоблюсь, — усмехнулся мужчина и выскользнул из объятий ее тонких ручек.
Девушка проводила его тоскливым взглядом. Когда Волков скрылся, она достала свои любимые тонкие Vogue и затянулась, судорожно щелкая зажигалкой. Что-то душевный покой навсегда покинул ее, словно бесплотный призрак отделился от тела и улетел скитаться по бескрайним просторам мира. Так всегда происходит, когда в жизни женщины появляется тот самый мужчина: ее. Он забирает покой, все осени и зимы, краски, запахи. Он заполняет собой все, чем дышишь, чувствуешь, осязаешь. Этот мужчина становится кем-то большим, чем ты сама.
Ирина курила и стряхивала пепел на поблекшую траву и промерзшую почву, ощущая пепел чем-то чужеродным на этой земле. Как и она сама была чужой в жизни Волкова. Неправильно было тянуть к нему руки и ставить его в неловкое положение, ведь он не может (а она была уверена, что хочет) скинуть ее руки с себя и тем самым обидеть. В Москве его ждет Лилия; на вкус Ирины слишком уж дубовая и аляповатая, но судить не ей, а Ване, который нашел что-то в этой огрубелой женщине.
Впервые в жизни ее посетила дельная мысль, которая раньше, при ее-то образе жизни, не могла и вовсе родиться: встречают по одежке, а провожают по уму. Скорее всего, в Лилии были такие душевные качества, которые брали верх над ее мужеподобностью. Наверное, сердце действительно мышца непредсказуемая, и просчитать наперед его ходы просто нельзя. Оно сумасбродно и своенравно, влюбляется и не спрашивает твоего мнения. А ты мучайся.
— Ира, черт побери, что это такое?! — взревел Волков, появляясь на крыльце дома.
Он подошел к ней и, когда ее губы уже обхватили сигарету, отобрал дымящуюся никотиновую палочку. На ней рубиновыми пятнами перекатывались следы от помады сердоликового цвета. Подошва кроссовка Ивана перекрыла гадости кислород, и, издав последний ядовитый вздох, сигарета потухла.
— Еще раз увижу у тебя в руках (а еще хуже в зубах) сигарету, и сюда можешь больше не приходить!
Ирина растерялась и не нашлась, что ему ответить, а он уже закатил ее в дом.
— П-прости, Ваня, — забормотала девушка, не понимая, что его так разозлило.
Волков вкатил коляску в кухню, где разогревались различные вкусные блюда. Воздух стал невидимым панно из запахов: овощи, курица, специи, что-то сладкое. Запах уютного уголка, где тебе всегда рады и о тебе позаботятся.
— Ира, сигареты для девушки — это ужасно, — сделал серьезный выговор он. — Лилия тоже курит, терпеть не могу этой вони от нее. От такой красавицы должны исходить только ароматы духов и любви, но никак не запах табака, который красит, пожалуй, только уголовников.
После слов о Лилии Вересова уже слушала его тираду вполуха. Она не будет олицетворением негативных черт его девушки, она будет лучше!
— Я ни в коем случае не указываю тебе, как жить. Думаю, никто не вправе этого делать, но я предупредил: ко мне и близко не подходи с сигаретами в руках. Вообще, зачем ты куришь? Чтобы делать глупости, тоже нужна причина, — подмигнул ей Волков и отошел к плите.
— Это модно, — пожала плечами девушка. — По крайне мере было, когда я начинала курить в школе. Тогда еще было круто хвастаться тем, какие дорогие сигареты удалось достать через более взрослых друзей.