— Ты знаешь, где и что здесь находится? — Вересова следила за тем, как она быстро и точно все находит. — Видно, все-таки часто заглядывала.
— Даже если и так. Тебя-то здесь не было, значит, можно.
Волков сжал руку Ирины под столом, ощущая, как воздух вокруг нее сгустился и вибрирует от испускаемого ею гнева. Женщины — львицы! Может, и лев ей не так сильно пока нужен, но раз другая помечает территорию, нужно схватить льва за загривок и тянуть в свою сторону.
Бокалы были расставлены на столе, вино открыто. Того и гляди — кто-нибудь кому-нибудь вцепится в глаза.
— Ваня, что ты хотел сказать о работе? — нашла удобную тему Вересова.
Сейчас он скажет, что ей было бы неплохо найти работу, а она согласится с ним. Как и должно быть. Женщина слушается своего мужчину. И утрет этой накачанной Лиле нос.
— Точно! Я встретил старого друга, с которым мы начинали в строительстве. Он по крупному контракту уехал в Германию работать. Суть такая: мы хотим с ним заняться ремонтом квартир.
— Клевая идея, Волчара, — поддержала Лиля и чокнулась с ним бокалом. — В Москве с твоими знаниями и опытом можно разбогатеть на ремонте.
— Спасибо, Лилька. Ир, а ты как к этому относишься?
Что же ей ответить? Должно быть, кислая улыбочка на губах все сказала за нее. Это не то, что она ожидала услышать. Это ей вообще не нравится. Ваня будет штукатурить кому-то стены?! И как он собрался на этом деле разбогатеть, интересно? Но раз Лиля поддержала его, значит, и она должна.
— Отлично отношусь. Думаю, ты знаешь, что делаешь.
— А что ему еще делать? В школе платят не так уж много, с хорошей работы турнули. Он же мужик, и работа должна быть мужской, — сказала Лилия, даже не догадываясь, что виновница его бед сидит перед ней.
Дальше разговор перешел на более безопасные темы о жизни и всяких мелочах, и Вересова выдохнула. Однако мысль о том, что Ваня не представил ее друзьям как свою девушку, причиняла боль. Но и в этом некого винить, кроме себя самой. Брать вину на себя, быть достаточно смелым, чтобы сделать это — уже огромный шаг к свету из тьмы, из своей зашоренности.
***
Сегодня выпал первый снег. Белый налет покрывал асфальт улиц, искрясь на солнце и негромко хрустя под ногами. Деревья красовались новообретенными меховыми шапками из снега. Снегири перелетали с ветки на ветку, удобнее устраивая свои устойчивые к холоду красные брюшки.
Все это великолепие зимней природы Ирина созерцала по дороге в родной дом. Мать позвонила и попросила приехать. Тон ее голоса был до необычного ласков и мягок, без свойственных ему приказных ноток. Ее забрала машина с водителем, все как в старые добрые времена, и везла сейчас по знакомой, устланной снежным покровом дороге в элитный поселок.
Узнает ли она это место, бывшее когда-то родным? Уже давно родным гнездышком для нее стала квартира Вани. Они начали ремонт, и это было весело. Ничто так не сближает, как разделение мелких бытовых тягот друг с другом. Это как делить одну общую тайну: о ней знаете только вы, а значит, вы в одной связке. Так она себя ощущала: в одной связке с Волчарой.
Дом не изменился, даже чуть-чуть. Все осталось каким и было, не считая белесого сада и сверкающей снежными хлопьями крыши. И отца здесь больше не было. Один из столпов этого дома погиб. Не хотелось прикасаться к прошлому, дотрагиваться до все еще пульсировавших болью воспоминаний, ходить по режущей пятки памяти. Но выстоять придется. Шрамы с души нельзя стереть или вытравить кислотой, они сами кислота — жгут тебя, разъедая кожу до мяса, обнажая оголенные нервы.
— Ирочка, как же давно я тебя не видела, — воскликнула Оксана Дмитриевна и обняла дочь. — Боже мой, на кого ты стала похожа!
— Я тоже скучала, мам, — сухо ответила девушка. — А что со мной не так?
— Ты… во что ты одета? — мать брезгливо прикоснулась к ее зимней куртке. — Какая уродливая вещь.
— Пуховик купила на рынке. В чем ты ожидала меня увидеть, закрыв Ване все пути в большой строительный бизнес? Думала, я буду, как и раньше, в редких мехах ходить?
— Девочка моя, я ничего не делала. Клянусь! Возможно, временное руководство компании пришло к выводу, что твой Ваня им не походит. Может, отец держал его из жалости, а специалист он плохой.
— Хватит этой гнусной лжи, мам! Ничего-то не меняется. Ты, — она недовольно скривилась, — не меняешься. А мне в этом пуховике хорошо. Не умру. Ваня обязательно заработает свой первый миллион. Сам!
— Да, да, конечно. Все мы сами всего добиваемся, — пробормотала женщина и направилась в сторону кухни. — Выпьем чаю?
Ирина прошла за матерью в кухню, оживляя по пути воспоминания о роскошных обедах и ужинах. Как много всего здесь было. И как мало осталось теперь. Как мало это все имеет теперь значения.
— Мам, я могу чай и дома попить.
— Ну а ты дома, где же еще? Куда же она чай поставила… Кухарку уволила, даже чай не могу найти.
— Уволила? За что?
— Не за что, а почему. Мы больше не можем себе позволить содержать такой штат прислуги.
— Не мы, а вы, — поправила ее Ирина. — Не надо никакого чая, мам. Лучше скажи, зачем звала.
— Как же не надо? Сейчас я найду его. Отец твой непонятно чем думал, когда в своей больнице завещание составлял!
— Мам, не смей говорить об отце плохо.
Ей все больше не нравилась эта встреча с матушкой. Есть в ее внезапно возникшем желании повидаться какой-то подвох.
— А как еще о нем говорить?! Имеющиеся на счетах деньги заканчиваются! Дарина снова улетела с друзьями в Америку. Зима ей, видите ли, не по душе. Завещание так и не появилось. Как прикажешь понимать последнюю прихоть твоего отца?
— Все, мам, прости, но я уезжаю обратно.
Девушка развернулась к выходу, но убежать из дома ей помешал звонок в дверь. Что за незваный гость?
— Я открою! — Оксана Дмитриевна с несвойственной ей прытью побежала к двери. — Ирочка, смотри, кто к нам пришел!
Сергей с собакой. Невозможно красивым хаски! Ирина опустилась на колени погладить собаку и была зачарована глубоким цветом глаз животного — чистый лед.
— Ира, привет, — поздоровался мужчина и поцеловал ее ладонь. — Рад снова видеть тебя.
— Дети мои, мне нужно идти, дела не ждут. Сергей, проходи, Ирочка нальет тебе чаю.
Что происходит? Ирина не успела подумать, что ей делать, а мать суетилась вокруг них, не зная, как лучше обставить это свидание. Нет уж, в этот капкан она не попадет! Не попадет!
— Прости, мам, но дважды в одну реку не ступают. И ты, Сереж, прости, но я больше тебе не верю. Кто сказал, что ты не бросишь меня где-нибудь умирать, если со мной что-то случится?
Девушка попятилась назад, подальше от этого сводничества. Не нужен ей никакой Сережа в его сшитых на заказ костюмах и ботинках из лакированной кожи какого-нибудь вымирающего вида крокодила. Ничего ей этого не надо!
Она не замечала, что делает все как робот. Вызвала такси, назвала адрес Вани и, натянув капюшон посильнее на голову, прильнула к окну машины. Только бы забыть теперь бывшего, его собаку, все то, что между ними было. Нужно думать о том, что будет между ней и Ваней. Только об этом!
Вересова влетела в квартиру, точно метеор. Волков даже не успел среагировать, когда она запрыгнула на него.
— Вань, поехали в твою деревню? Ну поехали, Вань!
— Зачем, Ир? И почему ты в таком взъерошенном состоянии?
— Заберем оттуда Собаку! Не жить же ей на улице. Давай ее возьмем к себе, ну давай, — канючила она, зная, что верный детский способ сработает.
— Ты понимаешь, что тебе придется мыть за ней полы? И ее саму? И гулять? Ухаживать за собакой придется тебе.
— Почему только мне?
— Ты же ее просишь.
На секунду она надулась, но в следующий момент уже сжала руку Ивана и потянула за собой.
— Я согласна! Поехали скорее, пока снег не пошел.
Волков тащился за ней, гадая, что такое случилось с его Ирой. Откуда это желание сеять вокруг себя добро? Вересова же шла, подпрыгивая, счастливая оттого, что козни матери не возымели над ней никакого действия. Но она даже представить себе не могла, что все же зерна темноты, которые заронила в ней встреча с бывшим парнем, прорастут совсем скоро.