— Ира, Ваня, ведь вы друг для друга прошлое, но можете стать счастливым настоящим. Почему бы не зарыть топор войны?
«Началось», — мысленно обхватил руками голову Волков.
Он бы уже себя при помощи этого топора похоронил.
— Ксюша, мы не враги с ним, мы не воюем. У нас совершенно нормальное, нейтральное человеческое общение, — сказала за него Ирина. — Ни мне, ни Ване не нужна дружба с пьянками, гулянками и посиделками допоздна за разговорами. Жизнь слишком далеко нас разбросала за это время.
— Ерунда это все! Ваши отговорки.
— Вот именно ерунда. Расскажи лучше о вашей свадьбе. Как все будет проходить?
— А зачем тебе знать наперед? Там все и увидишь.
Волков подавился водой, и Света полезла к нему через весь стол, чтобы похлопать по спине.
— Ира что же, с нами пойдет в ЗАГС? — прохрипел он больше от шока, нежели от попавшей не туда воды.
Ему уже мерещилось, что Ира стала третьей нелишней в их постели. Оксана так упорно тянула ее в их жизнь, что становилось не по себе.
— Света, милая, вы идите с Димой в дом, а то еще заболеете. Все корзинки с конфетами ваши, — отправил детей он и пристально посмотрел на Оксану. — О чем ты, Ксюша? Что она увидит?
— Ванюш, я хочу, чтобы у меня была свидетельница. Пусть ею станет Ира.
— Нет! — слишком громко и грубо отрезал он, но ему все это уже поперек горла встало.
— Вань, — к нему повернулась Вересова, — я думаю, пора. Не медли, отрежь эту гниющую конечность – и покончено с ложью.
Когда Волков открыл рот, чтобы сделать признание, зазвонил телефон Ирины.
— Вы говорите, а я сейчас вернусь.
Разговор с солнечной сеньоритой длился недолго, но переехал ее поездом. Буквально. Раздавил к чертовой матери и проехался сверху по мякишу из ее души, чтобы наверняка. Через пару дней Карина приезжает в Москву, специально, чтобы навестить ее и Ваню. Боже, что же говорить… что врать… Но больше всего прострелила ее сердце насквозь другая радостная информация, которой Карина с ней поделилась. Взгляд девушки переместился на разговаривавших Оксану и Ваню.
Упал бы на нее сейчас кирпич. Или сосулька, хоть и не зима. Да что угодно, только бы провалиться сквозь землю. Навсегда. Порой жизнь становится волком, а ты овечкой, и она потрошит тебя до тех пор, пока в тебе не останется одна лишь пустота. Ну и может, чуток безысходности. Но она точно никому не прощает ошибки.
— Ну что, Ваня все рассказал о нас? — безо всякого интереса, так как появились трагедии поважнее, спросила Ирина, возвращаясь к столу.
Оксана кивнула. Кажется, ее эти откровения не задели за живое.
— У каждого из нас есть собственный груз из прошлого. Всем нам попадаются разные люди на жизненном пути, не со всеми складываются отношения. Так бывает. Не вижу смысла теперь тебя ненавидеть. Вы с Ваней решили между собой свои отношения, значит, так было лучше для всех, — сказала девушка совершенно искренне. — Ира, ты не становишься моим врагом. Наверное, больше я не буду так активно тебе досаждать с дружбой, но ничего не меняется кардинально.
— Я рада, что все всё выяснили. Мне пора идти. Спасибо за теплый прием. И прости, Ксюш, за такое долгое молчание.
— Уже уходишь? Из-за этого разговора? — Иван посмотрел на нее многозначительным взглядом, в котором Вересова не смогла разобраться.
Намекает, что она трусиха? Да ей пофиг на их страсти-мордасти. Приключилось кое-что похуже этих любовных мелодрам. Кое-что, что проверит ее на прочность. И не факт, что она сможет выдержать проверку.
***
У Волкова скоро свадьба. И Ксюша подстриглась в стиле дешевой проститутки. Ирина сама не знала, почему связывала именно эти два события друг с другом, но все виделось ей каким-то неправильным. Зачем накануне свадьбы себя так уродовать? Слов нет, как Оксане не идет этот парик. А волосы стали именно париком, смотрящимся неестественно в сочетании с ее лицом.
Семейка Адамс. Угораздило же Ваню в нее попасть. А с другой стороны, чем она лучше: критиканша, знающая, как и где живется хорошо? Сама сейчас сидит в кафе и неустанно пачкает сумку потными пальцами, дергая ее туда-сюда. В лучшей жизни она точно не эксперт.
— Иринка, — прощебетал сзади сахарный голос, тягучий, как карамель или нуга, оставляющие приятное послевкусие. — Господи! Как долго я тебя не видела.
— Карина!
Вересова очень аккуратно, словно касаясь древней китайской вазы, обняла подругу. Все тот же аромат путешествий, просто эклектизм какой-то! В ней было всего по чуть-чуть от разных стран, мировоззрений и культур различных народов. У этой девушки не было родины, она везде была своей.
— Я так счастлива за тебя, — выдавила из себя Вересова, чувствуя, как горький ком обжигает горло, и совсем воздушным прикосновением дотронулась до живота Карины. — Антонио отец?
— Ну и вопрос, — фыркнула она. — Мы же не в мексиканском сериале, где по последней серии не поймешь, кто отец.
— Не обижайся, красавица. Я не слежу ни за какими новостями. Вдруг у тебя уже новый обувник, — улыбнулась Ирина.
— Мне другой не нужен. У Антонио дела идут в гору, нет, не так: они уже взобрались на эту гору и машут нам оттуда рукой. Бизнес идет прекрасно. Он нанял всяких управленцев, открыл большое производство. Сейчас все время со мной проводит.
— Как ты решилась на малыша? Теперь путешествия вам надолго заказаны.
— Да и черт с ними! Можно всю жизнь растратить, мотаясь по белому свету. Надо же и куда-то к кому-то в итоге вернуться. Ко мне это осознание пришло неожиданно. Мы были в Индии и встретились там с древнейшим человеком. Ему уже под сотню лет. И представь себе: у него никого нет. Меня это поразило в самое сердце.
— Буддист, наверное?
— Не важно, кто он и что проповедует. Но остаться одному, вот совсем одному в этой пещере? Брр.
— И ты решила срочно беременеть? — усмехнулась Вересова, но горечь во рту лишь усилилась.
Нужно было оборвать все до одного контакты, перерубить все узлы с внешним миром. Она сама оставила себе капкан в виде Карины. Незачем было выходить с ней на связь. Теперь придется расплатиться за это.
— Почему мне кажется, что ты себя плохо чувствуешь, Ира? — поинтересовалась Карина, замечая болезненную бледность подруги и круги под глазами. — У тебя все хорошо? Где ты так долго пропадала? Я вообще не в курсе твоей жизни. Как Ваня? В Чехию не переехал? — прыснула от смеха девушка.
— Он тут живет.
— Поссорились, что ли? А ты когда собираешься карапуза заводить? Уже бы пора.
— Никогда. Ненавижу детей. Они противные, — выпалила Ирина, чувствуя, как таблетки уступают власть эмоциям.
— Ммм… Это была шутка? — задала вопрос Карина и откинулась на спинку стула, чтобы снять напряжение со спины. — Ты же в школе работаешь. Ничего не понимаю.
— Я сама столько же понимаю.
Вересова копалась зонтиком в коктейле, представляя, что это ее мозг. Пыталась найти ответы на свои вопросы. Карина же смотрела на нее с толикой недоумения. Все перевернулось с ног на голову после ее отъезда.
— Ладно. С Ваней вы явно расстались. Ну это дело житейское, нечего тут обсуждать. Как мама, Дарина?
— Не знаю я, как они. И честно, мне плевать.
— Поделишься со мной, что произошло?
Наверное, нет. Ни к чему беременной, жизнерадостной Карине выслушивать ее исповеди. Не в церкви.
— Ириш, не смотри на то, что я с животиком. Мы с малышом крепкие, сможем выдержать. Но на тебя взглянуть без слез нельзя. Как ты живешь? Чем живешь? Что сейчас составляет твой день?
— Что может составлять мой день? Серость и пустота. Все то, что я и заслужила. Только знаешь, черт возьми, осознание своей вины не делает наказание менее болезненным!
— Это понятно. О какой вине ты говоришь? Уж или все выкладывай, или не дразни нас. У меня же гормоны, еще как расплачусь из-за того, что ты не все рассказываешь.