«Ты все равно калека, сколько ни прихорашивайся», — невесело подумалось девушке, и она открыла дверь с уже остывшим пылом и совсем не таким настроем, как всего пару секунду назад.
Ветерок залетел в дом, продолжая напевать свои холодные осенние песни. Этот негодник с лицом сентября и прикосновениями начала декабря вскружил воздух вокруг Ирины и резко утих, когда дверь за гостем закрылась.
Иван был смущен еще больше девушки. Его внешний вид оставлял желать лучшего. Гораздо лучшего.
— Я, конечно, всегда за то, чтобы быть собой… Но порой быть собой не очень-то уместно, — пробормотал он, сконфузившись от спортивного костюма и мокрой насквозь майки. Взгляд его упал на найковские кроссовки, и молодой человек еще больше смутился. — Точнее, совсем неуместно.
— Вы были заняты, когда отец вас выдернул? — спросила она и, предложив ему сесть в гостиной, поехала туда.
— Был на своей второй работе. — Волков осторожно присел на диван, так, словно он был не в спортивном костюме, а в защитном, для работы с отходами. — Я тренер по боксу в московской школе. Мы как раз усиленно занимались с бойцами, когда ваш отец позвонил мне.
Оба чувствовали крайнюю степень неловкости от этого чванливого «вы». Он так обращался к ней ввиду того, что глаза были ослеплены богатством этого дома, которое автоматически ставило Ирину на уровень выше его в любой иерархии. Она не решалась говорить с ним на «ты», так как смущение при виде такого хорошо сложенного, симпатичного, да еще и доброго мужчины, украли у нее всю девичью легкость и кокетство.
— Он себя сегодня скверно чувствует, поэтому не смог поехать в город и предупредить вас заранее… — словно бы оправдывалась за отца Ирина. — Давайте я провожу вас к нему в кабинет.
Анатолий Викторович пришел в недоумение при взгляде на Волкова. Не этого он ожидал, услышав про его неподобающее для встречи одеяние. Потная майка — это действительно чересчур.
— Извините, господин Вересов, — твердо сказал Иван, прогоняя стеснение с лица. Все же не он виноват, его вынудили приехать.
— Ничего страшного, эта проблема решаема. Ира, проводи Ивана до ванной комнаты. Потом зайдешь ко мне.
Она кивнула отцу и выехала из его кабинета.
— Может быть, я вам помогу? Вы мне указывайте дорогу, а я вас прокачу с ветерком, — улыбнулся Волков и взялся за ручки ее коляски.
Ирина от неожиданности совсем оробела. Дар речи словно бы и никогда не был ей свойственен. Проглотив невысказанные слова, девушка просто сделала легкое движение головой, которое можно было расценить как согласие.
Дом оказался огромным, поэтому пока они шли к ванной, Волков успел о многом подумать. Например, о том, что эта девушка, подобно магнитам, создавала вокруг него мощное поле и тянула к себе. Возможно, в нем взыгрывала каждый раз жалость при виде потрясающе красивой женщины, прикованной к инвалидному креслу. Мужчина в нем не мог примириться с мыслью, что такой редкой красоты бриллиант пропадает без подходящей огранки. Человек в нем негодовал от несправедливости судьбы, что в некотором смысле приравнивало их друг к другу.
Оба не любимчики удачи. Оба родились под темной звездой, которая не освещает их путь. И деньги не делают между ними какого-либо значительного различия.
— Здесь можно принять душ, а я пока узнаю у отца насчет одежды.
Она оставила молодого человека в просторной ванной, сверкающей белизной и издающей аромат свежести. Сказать, что Иван был поражен открывшимся ему великолепием, не сказать ничего. Даже как-то неудобно ступать на их узорчатую плитку…
Ирина тем временем вернулась к Анатолию Викторовичу и получила указания добыть гостю одежду в гардеробной отца. Перебирая костюмы и рубашки, она думала о нем, о человеке, который не поводил презрительно плечом, находясь рядом с ней, не отводил жалостливо глаза в сторону. Жалость невозможно скрыть, и она унижает похлеще любых обидных слов.
— Что же это творится со мной? — вполголоса задала вопрос сама себе девушка, останавливая выбор на темно-синей рубашке и джинсах.
Ответа, естественно, не последовало. Ирину пугала эта внезапно появившаяся, громогласная, бурная симпатия к незнакомому мужчине. Она, точно легкие волны пенящейся морской воды, омывала ее сердце, овевая приятной прохладой и заставляя строить воздушные замки.
Когда-то ей были совсем не знакомы мысли о том, что парень может не посмотреть в ее сторону. Дочь Вересова, красавица, всегда в центре внимания. Но свет софитов погас, стоило ей лишиться красоты своих стройных ножек. А ведь она всегда была одной из самых лучших, красивых, … Видимо, фортуна решила, что она злоупотребляет ее добротой и низвергла девушку в пучину зыбкого, затягивающего в себя одиночества и все нарастающего отчаяния.
Она вернулась к ванной, где Иван принимал душ, и постучала. Волков разрешил ей войти, и дверь открылась. Из горла девушки вырвался растерянный вскрик, и она смутилась так сильно, что щеки покрылись ярким пунцовым румянцем.
На нем были одни боксеры. За то короткое мгновение, пока она передавала ему вещи, Ирина успела разглядеть и мускулистые ноги, в меру покрытые темными волосами, и рельефный торс с четко выделяющимися кубиками пресса, и сильные руки. И даже выпуклость на боксерах не укрылась от ее жадного взгляда.
— Спасибо, — губы Ивана дрогнули в улыбке, когда он забирал одежду из ее рук. Несомненно, ее алчный до его тела взгляд не укрылся от Волкова. — Подождёте меня снаружи?
— К-конечно, — промямлила Ирина и выехала из ванной.
Какой позор! Какое непотребство! Пялиться на обнаженного мужчину без всякого стыда! Девушка закрыла глаза и часто задышала. Она скучала не только по семейному теплу и уюту, но и по мужской силе, крепким объятиям, словам любви и поцелуям. Чего греха таить, молодое тело еще не забыло, что такое секс.
Волков вышел из ванной другим человеком. Прилично одетым. Солидно выглядящим. Этакий молодой олигарх, одетый с иголочки. Он зашел в кабинет Вересова, куда его сопроводила вконец оробевшая Ирина, и устроился в кресле.
— Здесь все, что касается нашей стройки. Я буду ждать вас завтра в десять на объекте, — сказал Анатолий Викторович и положил перед Иваном толстую папку.
— Понял. Одежду я вам верну завтра, — с запинкой ответил тот, чувствуя всю глупость и нелепость ситуации.
— Не нужно, я вам ее подарил. Господин Волков, у меня к вам есть еще одно предложение, довольно любопытное и…, — он сел в кресло и сложил руки домиком, — высокооплачиваемое.
— Я весь внимание, Анатолий Викторович.
Волков ожидал всего: любую сложную работу, сверхурочную нагрузку, даже что-то нелегальное, но последовавшее далее предложение вышибло из Волкова весь дух.
— Предлагаю вам хорошую сумму денег за то, чтобы вы свозили мою дочь к себе в деревню. Девочка чахнет в этих стенах, ей нужен свежий воздух. Обеспечьте ей полный положительных эмоций день – и получите за это деньги.
На столе возникла пачка тысячных купюр. Глаза Ивана шокировано взирали на откуп отца от своей дочери.
— Вы, должно быть, шутите. Я нянькой не нанимался. — Вересов хотел возразить ему, но Волков был шустрее: — Ваша дочь не вызывает у меня неприязни или отторжения, почему бы мне не провести для нее экскурсию в Терехово бесплатно. Заберите, пожалуйста, эти деньги. Они выглядят довольно оскорбительно.
— Хорошо, — пошел на попятную Анатолий Викторович, в душе испытывая удовольствие от мужского стержня его нового сотрудника. — Возьмите деньги на карманные расходы, вдруг Ире что-нибудь понадобится.
— Спасибо, но я смогу купить ей мороженое сам, — произнес Иван и, взяв документы, вышел из кабинета.
Вересов смотрел ему вслед с нескрываемой гордостью. Прирожденный лидер. Волк. Вожак стаи. С ним его дочь будет в абсолютной безопасности.