— Да я люблю животных. Я же деревенский. Коты, собаки — я не против. Но не дома, где надо за ними убирать!
— Вань, — стала серьезной девушка, — очень хорошо, что она нашла его и захотела принести домой. Коты — одно из лучших лекарств от одиночества и любой тоски. Он станет ей лучшим другом на многие годы. Помоги малышке сейчас, как помогал после смерти Ксюши. Не умрешь, если уберешь лоток.
— Легко тебе говорить… А-а, у тебя тоже есть котенок. Хорошо, корабль уже потонул, мне деваться некуда.
— Вот и не будь дезертиром. Мы все котику купили, я расскажу, как приучить его к лотку, как кормить и вывести блох — все расскажу.
Зоопарк пришлось отменить. Вместо него они поехали к ветеринару за консультацией, а затем и в зоомагазин. Света даже согласилась пожертвовать на кота сумму, которую ей обещали потратить на кукол. Конечно, и куклы будут, но тест она прошла.
Тяжелая ладонь Волкова накрыла руку Ирины. Она вздрогнула, уже не помня его прикосновений. И не хотелось вспоминать.
— Спасибо тебе, Ира. Ты столько для нас сделала. Я не могу описать это словами.
— Ну и не трать словарный запас. Я все понимаю без слов.
Ей было боязно говорить с ним на подобные темы. Она даже не помышляла о возвращении былых чувств. К черту их, они были продажными. Она такой была. Лучше в одну и ту же реку два раза не заходить: утопит точно.
— Я хотел поговорить о том, что ты тогда мне рассказала…
— Нет, — отрезала Вересова и встала из-за стола. — Пойду руки помою, а то липкие после сладостей.
Ее и след простыл, стоило ему заговорить о тех откровениях. Три месяца она бегает от него, слова не вытянешь! Он и не хотел делать ей больно нарочно, лишь бы знать, что она эту боль чувствует. Он не законченная сволочь, чтобы причинять боль женщине, спасшей его семью, бросившей им со Светой тросы в ту пропасть, куда они упали. Но он безумно хотел помочь ей в ответ.
Иван прошел к ванной и понял, что вода там не течет. Спряталась, значит.
— Папа, Мурка играет с Собакой! Катается на ней, — на весь дом раздался смех Светы.
— Замечательно, моя хорошая!
Он снова обратил все свое внимание на дверь ванной. Все, что он имеет сейчас, заслуга девушки, скрывшейся за этой дверью. Здоровая дочь, покой в новой квартире, его собственный душевный покой. Ира чуть ли не каждый день приходила к Свете, выполняя неоплачиваемую роль нянечки. Она спасла его девочку в момент, когда он сам не мог справиться со своей жизнью. Она спасла и его, не дав наломать дров с горя. Если он и помнил их прошлое, то только то, что началось после смерти Ксюши. Другого совместного прошлого у них не было.
— Открой дверь, Ира. Я же не маньяк, не урод какой-нибудь. Почему ты убегаешь постоянно?
— Потому что я урод, — всхлипнула дверь, и Волков приложил к ней ладонь.
— Скажи мне это в лицо. Бормотать себе под нос, закрывшись на сто замков, каждый может. Открой дверь и скажи, глядя мне в глаза, что ты урод.
— Нет.
— Слабачка ты, Ирка, — решил спровоцировать ее он. — То убегаешь от меня то заграницу, то в ванную. Слабачка…
Сработало! Дверь отворилась, и на него в ярости уставились два заплаканных глаза. Она бы заорала на него и даже поколотила, если бы мужчина не отреагировал быстрее: прижал ее к себе и погладил по голове. Поколотила бы… ведь его можно. Он Волчара, ее Ванька, который все стерпит, который сильный.
— Будешь бить меня? Чувствую, что хочешь. — Она мотнула головой. — Зря. Если хочешь, всегда пожалуйста. У меня не пресс, а сталь — скорее, пальцы сломаешь, — пошутил Иван.
— Тебя-то за что? Не ты сделал меня уродом.
Он взял ее за плечи и заставил смотреть себе в лицо. Глупышка. Что-то ему это слово напомнило о прошлом, которого не было.
— Почему ты урод? Обоснуй свое заявление.
— Я не могу иметь детей, что еще надо для женщины, чтобы быть уродом? А про меня так вообще можно кучу всего еще рассказать…
— Давай эту кучу отходов навсегда похороним там, где ей и место — в прошлом. Зачем ты тащишь сюда этот мусор? Сейчас другое время, другая жизнь, другая ты.
— Волков-Волков… ты такой Волков.
— Поясни.
Она плакала, не отрывая взгляда от его замораживающих льдин — глаз.
— Логично было бы, если бы ты меня обзывал и ругал, но ты как всегда… Как всегда, ты слишком хороший. Даже сейчас на моем фоне ты идеальный рыцарь.
— Да прекрати ты нести ахинею, Ира. Просто я справедлив к тебе, а ты к себе нет.
Сама атмосфера подталкивала его сделать это — то же самое, что для сапера не знать, какой провод перерезать. Он рискнет, а рванет или нет, сейчас узнает. Рука Ивана приподняла футболку девушки и коснулась кожи живота. Вересова громко, ошарашенно вздохнула.
— Что… ты что…
— Ты решила, что будет правильней навсегда отказаться от жизни, раз одну ты потеряла? Так? — Девушка кивнула, сдерживая целый флот рыданий в себе. — А почему бы не попытаться вернуть ее, прожив достойно жизнь? Почему бы не пойти вперед вместо того, чтобы упорно шагать назад? Ну почему тебе проще отказаться от жизни, чем взять ее в свои руки?
Ирина прижалась лбом к его груди. Она выдохлась. Полностью.
— Я слабачка, ты раскусил меня. Я не смогла быть сильной.
— Переезжай к нам, на время.
— Чего?
— Чего слышала. Света в тебе души не чает, и мне ты тоже здорово помогаешь. Я сам не всегда могу накормить ребенка нормально.
— Но, Вань…
— Ну и самое главное: будешь убирать за котом, ты у нас опытная.
Она хихикнула, поддаваясь нервам.
— Нет, Ваня, не могу. Прости. Мне одиноко у себя, да, не скрываю. Но с тобой будет еще хуже. Мне не нужны эти надежды на что-то, и это что-то тем более не нужно.
— Я тебя сейчас плохо понимаю, — усмехнулся Волков.
Девушка сделала от него шаг к двери. Не надо ее искушать. Не надо.
— Я не хочу мучить себя надеждами на то, что у нас может быть будущее. Его не будет, ни при каких условиях. Мне очень грустно, но пусть все будет так, а потом я и вовсе постараюсь исчезнуть из вашей жизни.
— Ира, но я ничего такого не имел в виду.
— Ты — нет, а я имею. И не допущу, чтобы мои тараканы перебрались в твой дом. Начинай тоже жизнь заново, Волчара, а не возвращайся назад, к прошлому.
Вересова быстро втиснулась в кроссовки, подхватила куртку и была такова. Он не стал бежать за ней. Нет смысла бежать за человеком, упорно от тебя убегающим. Лучше дать ему шанс вернуться к тебе, когда он будет готов к этому.
14
Какая тюрьма может быть темнее собственного сердца? Какой тюремщик неумолимее к нам, чем мы сами?
Натаниэль Готорн «Дом о семи фронтонах»
Жалюзи работали на славу и не пропускали в квартиру много солнечного света. Правда, духота все равно одолевала. Ирина сдула упавшие на лицо прядки, чтобы не задействовать занятые работой пальцы, и сосредоточилась на поделке. Оригами явно создавали не для нее.
— Слушайте, я сейчас психану, — сказала она и отложила бумагу. — Мне нужна какая-нибудь китайская техника для успокоения нервов.
Света хихикнула, держа в руках цветную бумагу и выделывая из нее причудливые фигуры. Для нее это была лишь забава. Не так важен результат, как время, проведенное в кругу самых близких людей.
— Мурка! — воскликнула Вересова, но было поздно. — Дракончик помер, — вырвала из пасти котенка зажеванную бумагу.
— Я еще принесу. Бумаги много, — со смехом девочка убежала в свою комнату.
— Еще бы. — Волков отложил ножницы и прочие приспособления для творчества, наконец-то имея возможность передохнуть от самодеятельности. — Вы всю комнату завалили канцелярскими принадлежностями. Можем уже свой киоск открыть.
— Школа через месяц, папаша. Ты пока даже не представляешь себе, какие траты тебя ждут. Формы школьная и спортивная, обувь на все случаи и времена года, бантики, заколочки, сумочки, портфели…
— Ладно-ладно, я понял. Вручу тебе карту, — усмехнулся мужчина.