Лориэль села напротив нее и со страхом смотрела на впавшие глаза и морщинистое лицо.
Старуха успокоила ее и заговорила вполне обычным, почти звонким голосом как у молодой девушки.
— Не бойся. Я знаю, что ты сейчас чувствуешь при виде меня. Все испытывают подобное в первый раз. Но хочу заверить тебя, королева, внешность обманчива, особенно когда это касается женщин.
Она улыбнулась и кожа ее лица всколыхнулась волной морщин. Затем, перевернув прочитанную страницу, вновь посмотрела на королеву.
— Я увидела тебя в том коридоре плачущей и мне сразу почувствовалось, что тебе нужна помощь, моя королева.
— Да, — робко ответила Лориэль. — Сейчас мен нужно это как никогда, но как ты можешь мне помочь. Ты ведь просто прислуга.
— Быть может, за внешностью скрывается куда больше, чем может показаться на первый взгляд. Я могу гораздо больше. И ты сама в этом убедилась совсем недавно.
Королева молча согласилась со странной старухой, все смотревшей на нее и не спускавшей глаз. Свет из маленького окошка редкими лучами падал на деревянный стол и все, что могла видеть сейчас Лориэль перед собой это лишь несколько бумажных свитков, обломок керамической посуды и та самая книга, толстым томом лежавшая под руками старухи.
— Как тебе это удалось? — наконец решила спросить Лориэль, — твои слова, они… они были мне незнакомы. Что это был за язык?
— Тебе он действительно незнаком, но это сейчас имеет второстепенное значение, главное то, что я могу помочь тебе в твоих проблемах.
— Ты говоришь о моем сыне?
Старуха кивнула головой.
— Но кто ты и как можешь помочь?
— Твой отец был мудрым человеком, девочка моя. Гораздо мудрее и умнее, чем могут подумать его приближенные. И когда он принимал решение о сдаче оркам замка в обмен на гарантии жизни своих подданных, он сделал самое важное, что только мог на тот момент. Но власть в любом королевстве держится не только на оружии и золоте. Есть вещи, неподвластные простым смертным, о которых говорят лишь в полслова, да и то, когда рядом никого нет. Это сила, сокрытая от взора простого люда, сила о которой мечтают многие, но получают лишь единицы. Я служила твоему отца верой и правдой многие десятилетия, а до этого и его предкам. Твоему деду, отцу Троя, и еще многим тем, кто был до них.
— Ты одна из них? — с опаской спрашивала женщина. — Но ведь это все сказки. Отец сам об этом говорил, он ведь…
— Я знаю. Я сама ему советовала об этом. Ты должна была пойти по нашим стопам. Стать такой же, как и я, быть вовлеченной в круг избранных и принять на себя все тяготы и заботы по овладению волшебством мироздания. К сожалению обстоятельства вынудили тебя пойти другим путем…
— Это невозможно. Это просто… бред какой-то. Я так устала, я так сильно вымоталась за все время, что нахожусь в замке, что мне может привидится все что угодно.
— Понимаю, — спокойно ответила старуха, накручивая на свои тощие пальцы прядь седых волос, — все не верят в это. И я не верила в свое время. Но как видишь все так, а никак не иначе.
— Значит отец врал?
— Отец оберегал тебя. Внутри него боролось слишком много желаний, чтобы ему было легко принять из всего множества вариантов какой-то один. Он хотел внуков, хотел наследника, чтобы было кому передать власть и спокойно отойти в мир иной, но мы здесь и плата за силу и власть, безопасность и мирное будущее, есть дочь короля, которая должна согласно правилам пойти по нашим стопам и стать одной из нас.
— Значит все было ложью. И что теперь? — Лориэль вдруг начала вставать, но неведомая сила усадила ее обратно, сковав руки и ноги невидимыми кандалами.
— Нет, просто не все должно открываться сразу и для всех. Ты была слишком маленькой, когда Трой предложил посвятить тебя в наши знания. Я была против. Он согласился. Теперь же совсем другое время.
— Значит я буду такой как ты?
Но старуха в ответ отрицательно покачала головой, указав ей своим тонким, почти костлявым пальцем, на нижнюю часть ее тела.
— Ты уже не можешь быть одной из нас. Твое тело осквернено и рождение ребенка довершило неизбежное.
— Тогда зачем ты мне все это говоришь?
— Будущее, Лориэль. Я знаю твои страхи, знаю, о чем ты думаешь каждый день не переставая. Ты боишься за своего сына, боишься за то, в кого он может превратиться.