Анна Шинода
Научиться Не Тонуть
Если не можете избавиться от скелета в шкафу — заставьте его танцевать.
- Джордж Бернард Шоу
Благодарность
Я не смогла бы сама зайти так далеко в написании истории Клэр. Так много людей, которых я хочу поблагодарить за их поддержку и понимание.
Начну с моего лучшего друга и мужа Майка, который не только снабдил меня подбадривание и поддержкой, но и был хорошим помощником в мозговом штурме и в критике.
Кэтлин Длухи, которая поверила не только в мою книгу, но и в мою способность улучшить ее, которая дала мне важные советы, чтобы сделать все лучше, чем я могла себе представить.
Замечательный агент Дженни Дунхем, которая нашла идеальное издательство и идеального редактора.
Ким Турриси, Лин Оливер и все из SCBWI.
Джейн О’Нилл и Ванесса Лесдон. Подбадривание. Поддержка. Советы. Тихое место для писания. Самая лучшая группа критиков. Нет слов, чтобы выразить мою благодарность вам.
Кейт Хантер. Незаменимая. Я скучаю по тебе.
Все мои друзья и моя семья, которые поддерживали меня или помогли мне с деталями, или делились со мной своими историями, особенно: Отис, Абба и Джоджо, Трейси Натан, Тони Купстид, Марк Уейкфилд, Лиза Линг и Пол Сонг, Пэм и Крис Зем, Джордан Берлиант, Майкл Грин, Райан Демарти, Джонатан Шварц, Карен Эллисон, Денни Хейс, Лора Эллиот, Лора Вилландре, Кимм Брайттон, Пол Кричтон, Кэти Хершбергер, Ди Андерсон, Бобби Ким, Джордж Хандлеби, Брюс Томсон, Джим Дигби, Дейв и Линси, Брэд и Элиза, Честер и Талинда, Джо и Хайди, Роб и Эрика, Мириам, Лорел, Бланка, Донна, Муто, Джейсон, мои родители, Джефф, Билл, Темми, Зита, Джордж и остальные члены моей семьи.
Миссис Смит, за то, что научила всему, что мне нужно было знать для вязания, и еще многому другому о сострадании и безответной любви. Ты самая лучшая, почетная бабушка.
Мои два любимых учителя по творческому писанию: Майк Бухта, который поддерживал все вещи, написанные мной в средней и старшей школе, и Джоанн Роклин, которая давала мне уроки, вернувшие меня к тому, что я всегда любила делать.
Сью и Кэролин, которые помогали мне справиться с моими собственными скелетами.
Эдвин Уширо, за картину которую он нарисовал, вдохновившись Клэр.
И также спасибо всем людям из Atheneum, которые помогли мне превратить мою рукопись в полноценную книгу.
И спасибо вам. Спасибо, что прочитали. Вы замечательные, и я рада, что я смогла поделиться этим с вами.
***
ТОГДА: Возраст Одиннадцать
Окно передней двери было разбито.
Я могла видеть чистые, зазубренные края, которые держались на раме.
Я медленно слезла с моего велосипеда. Подкатив его к дереву рядом с домом, я заметила мои побледневшие руки, впившиеся в руль. Я прислонила велосипед к стволу дерева, не отводя взгляда от окна.
Я подошла ближе, затем еще ближе. Мои ботинки измельчали траву на земле на мелкие кусочки. Рассматривая осколки, которые торчали из рамы, я замерла всего на пару секунд, прежде чем повернула дверную ручку и зашла вовнутрь.
Капли на линолеуме были круглыми. В шестом классе на уроке рисования я пыталась вновь и вновь нарисовать идеальный̆ круг. У меня не получалось этого сделать без циркуля, прицепленного к моему карандашу, пронизывающего мою бумагу в середине. Мои круги, нарисованные от руки, были всегда волнистыми, неровными. Я думала, что невозможно нарисовать идеальный круг без циркуля. Но здесь, прям напротив меня, был идеальный круг, ярко-красные капельки. Мама всегда говорила, что у нас жидкая кровь. Вот как я поняла, что это был кто-то из нас.
Я могла выйти обратно. Подождать у соседей, пока не буду уверена, что папа вернулся с работы. Он привык к крови. Он привык к трупам.
Но я не вышла. Не знаю почему, но я пошла по следам капелек.
Они были лучшим следом, чем хлебные крошки. Кровь испачкает пол, испачкает ковер. Она не может быть съедена птицами. Мы всегда сможем идти по ее следам.
Внезапный звук спора и противный запах – запах тела и алкоголя – остановили меня на мгновение. Возможно, мне стоило уйти тогда.
Любопытство придало мне храбрости. Я завернула за угол.
Глава 1:
Семейный Скелет
СЕЙЧАС
Скелеты не любят оставаться в шкафах.
Многие семьи стараются спрятать их подальше, погребенные под улыбками и выставленными семейными фотографиями. Но наш семейный Скелет вплотную преследует меня своими длинными, изящными шагами.
Мне кажется, люди в моем городе думают, что имеют достаточно ясное представление о Скелете. Их слухи преследовали меня большую часть семнадцати лет моей жизни, крадясь за мной так же близко, как и за ним: тюрьма, тюрьма, тюрьма. Стыд, стыд, стыд.
Они не видят его таким, каким вижу его я. Его зрачки расширяются и сужаются. Его фальшивые губы переходят от улыбок к хмурости, от серьезности к удивлению. Он как минимум шесть футов ростом, и, когда его кости разогреты, он может забить в баскетболе, не отрывая мысков от пола. Он достаточно талантлив.
Когда он хочет расслабиться, он слоняется в шелковой обкуренной куртке с кубанской сигарой и пьет бренди из теплого бокала. Возможно у него проблема с алкоголем, но я не хочу быть высокомерной.
Я думаю Мама, Папа, Питер и Люк ясно видят Скелета. Ведь после всего, они моя семья. Хотя я не могу быть уверенной, поскольку Мама и Папа редко о нем говорят, и Питер покидает комнату, как только он появляется.
Скелет – постоянное напоминание о преступлениях, которые совершил мой брат Люк. Я привыкла к насмешкам Скелета, его долговязым тычущим пальцам, хрусту костей, когда он наматывает круги по комнате. Я привыкла к его напоминаниям, что он всегда будет частью моей жизненной истории. Он всегда будет здесь, чтобы напомнить, что каждое действие ведет к своим реакциям, что каждое преступление имеет свои последствия.
И чем дольше он тут вертится, тем ниже моя репутация.
Скелет не всегда существовал – наш семейный фотоальбом показывает мне, какова была реальность до того, как он начал появляться. Но я была еще слишком юна тогда, чтобы сохранить эти воспоминания, воспоминания времен до Скелета. Моя реальность, мои воспоминания как кусочки головоломки, которые никогда не составят полную картинку.
И я ничем не могу помочь, только думать о том, что, может, если Скелет уйдет, мы вновь станем идеалом.
Глава 2:
Как Выглядит Идеал
ТОГДА: Возраст Два и Четыре
Наш семейный фотоальбом всегда лежал в гостиной на нижней полке квадратного, темно деревянного, кофейного столика, доступный всем для просмотра в любое время. Когда смотрела я, то всегда открывала на одной и той же станице – на фотографиях, которые передавали мне воспоминания, которых у меня не было, воспоминания о том, как выглядит идеал.
На фотографиях мне два года, и мои детские кудряшки торчат испод краев розовой солнечной шляпы. Под моими ногам теплый песок. Мама сидит рядом со мной в голубом купальнике и пучеглазых солнечных очках, с ярко желтой лопатой и ведром между нами. Я смотрю на воду, с восхищением наблюдая за Папой; Люком, четырнадцати лет; и Питером, шести лет – все плавают – мои ладони сложены вместе в хлопке. Под фотографией моя Мама написала круглым подчерком: «Клэр не терпится пойти в воду к братьям».
Следующая фотография была сьемка в действии Папы, держащего меня в озере, обе руки брызгаются, капли воды застыли в воздух, мои глаза закрыты, а рот открыт от удивления. Люк улыбается, обнимая Питера рукой, которая защищает их обоих от брызг.
Была и фотография Люка и Питера, которые стояли на коленях у большого песочного замка – «Произведение искусства!» - Питер, заполняющий ров водой из желтого ведра. Присев рядом с Люком, я тяну его за руку одной ладошкой, показывая другой на надвигающуюся воду.