Холодный душ был так приятен; а моя темная комната – еще лучше.
Семейный ужин, все вместе. Мама сжала губы в неодобрительном выражении, сказав мне, «Поговорим позже сегодня вечером.» Потом она заговорила о Теннесси и разных опциях полета.
Перед сном Мама зашла в мою комнату и положила ключи от моей машины и мой телефон мне на стол.
«Вот. Надеюсь, что теперь ты счастлива,» сказала она. «В будущем будь более скромной, когда будешь рассказывать о нашей семье другим. Я очень разочарована в тебе. Люк пытается начать все сначала. Он нуждается в поддержке всех нас, включая тебя. Рассказывать подробности нашей жизни маме Дреи не является поддержкой для твоего брата и нашей семье. Не делай так больше. Никогда.»
Мама остановилась у аквариума, смотря на него, наблюдая, как темное тело Мелани плавало вперед и назад. Морщины на лбу разгладились. «Тебе надо попросить Папу и Питера присмотреть за твоими ангелами, пока мы будем в отъезде.»
«Я поговорю с ними завтра.» Я сказала мои первые слова Маме с тех пор, как я убежала прошлой ночью. «И я вымою аквариум, прежде чем мы уедем, чтобы он не оказался слишком грязным, когда мы вернемся.»
Она кивнула. «Было бы неплохо. Напомни также Питеру проверять уровень воды и температуру. Ты отлично заботишься об этих рыбах. Их цвета такие живые.» Я практически слышала комплимент, практически наслаждалась словами Мамы, пока она не сказал, «Не хотела бы я, чтобы с ними что-то случилось.» Она оставила меня с этой конечной позитивной мыслью. Спасибо, Мам, что дала мне еще одну причину, чтобы ненавидеть эту поездку.
Мой телефон сел. Я вынула провод из стола, подключила его, и начала ждать признака жизни. Экран загорелся. Сотовый сигнал есть. Я написала Дрее: «Что на счет сегодня?»
Дреа тут же ответила: «Ночь кино у Скай. Ты свободна?!?»
После полученного согласия Мамы, я сидела в моем кресле водителя.
Я завела мотор. Машина загрохотала. Папа вставил аккумулятор. Счастье, которое переполняло меня, заставило меня пустить слезу. Две недели. Две недели друзей. Работы. Свободы.
Глава 26:
Проклятая Ферма
ТОГДА: Возраст Двенадцать
Проклят. Я была уверенна, что второй этаж дома Бабушки и Дедушки был проклят. Поднимаясь по ступенькам из маленькой кухни, невидимая рука вытягивалась, чтобы сжать мое сердце, так каждый раз.
Одна, потому что я была самой младшей, и мне пора уже было ложиться спать.
Молния сверкала каждые пару секунд через окно, помогая единственной электрической лампочке освящать ступеньки. Я стояла снизу, смотря вверх на первую лестничную площадку, думая, что же за поворотом. Если побегу, то я пройду мимо ступенек и окажусь в большой комнате, пустой, не считая двух кроватей и шкафа, которые остались после детства Мамы. Там я смогу спрятаться под одеялом.
Я побежала. Вверх по ступенькам. Молния сверкнула за старым окном.
В комнату. В кровать. Через одеяло я видела далеко через поле кукурузы, могла наблюдать за молниями, которые касались земли. Пожалуйста, пожалуйста, пусть молния ударит в сарай, а не в дом.
Хотела бы я оказаться дома. Хотела бы я играть в футбол, как Питер, чтобы оказаться в лагере на этой неделе, вместо того, чтобы застрять на проклятой ферме Бабушки и Дедушки.
Сжав сильно глаза, я задержала дыхание, ожидая сна. В этот момент я услышала хруст половых досок. Кто-то был в комнате.
Это был демон, который принял черную форму, ползя по полу, приближаясь. Подходя все ближе ко мне, поднявшись, впившись ногтями в старый матрас. Смотря прямо на меня.
Боясь, я все же заставила себя открыть один глаз. И чуть ли не упала в обморок от облегчения. Это был всего лишь Люк.
«Люк?» Прошептала я. «Я так боюсь находиться тут одна.»
«Птенчик, Чего ты боишься?» Он включил свет, сел на край моей кровати. Это не очень помогло. Желтые блики на потолке, бесцветном и все еще неотремонтированном после прошлых протечек, которые рисовали мрачные кривые лица. Шкаф казался огромным. Что угодно могло прятаться внутри.
«Всего,» прошептала я. «Я боюсь всего.»
«Я защищу тебя,» сказал Люк, обняв меня крепко, «от всего.»
С Люком, который был в комнате, сон пришел быстро – пока не появился стучащий звук костей Скелета. В тенях я заметила пустую кровать Люка. Я слышала скрип двери, которая открывалась и закрывалась, прям под нашей комнатой. Должно быть, это Люк, сказала я себе. Не существует таких вещей, как приведения. Я хотела вновь заснуть, но мой полный мочевой пузырь не позволял мне этого, как бы сильно я не старалась игнорировать его.
Я вылезла из кровати, спустилась по ступенькам, открыла дверь ванной.
Сначала Люк меня не заметил. Пустая ручка, соединяющая его нос с краем раковины.
«Что ты делаешь?» спросила я.
Он поднял глаза.
«Закрой дверь!» Воскликнул он. Застыв, я смотрела на него. «Я сказал, выйди!» Закричал он. Он рванул дверь и закрыл ее прям перед моим носом.
«Медвежонок Клэр, возвращайся в кровать,» сказал голос Папы позади меня.
«Но Пап, я –»
«Иди.» Он тихо повел меня за мои плечи к ступеньками, потом направился обратно к ванной.
Я села на нижнюю ступеньку в ожидании своей очереди. Мне, правда, очень надо было в туалет. Но Папа не ждал; он распахнул дверь в ванную.
«О чем, черт возьми, ты думаешь?» Грубо сказал он Люку. «Принести это в дом бабушки и дедушки! Убирайся из этого дома!»
Звериный рык от Люка. Затем он набросился. Прямо на моего папу. Папа отпрыгнул.
Коридор теперь был заполнен Мамой, Бабушкой и Дедушкой, только вылезших из кроватей.
«Убирайся!» Папа теперь кричал. «Выметайся из этого дома!» Он толкнул Люка в гостиную. Люк толкнул Папу в ответ. Сильно. Папа упал, и Люк упал.
Пока взрослые спорили о том, что произошло, я вскочила со ступенек к ванной. Когда я открыла дверь, я услышала вздох Мамы. «О, нет! Клэр!» Она проскользнула передо мной в ванную.
«Мам, мне надо, срочно!» Возмутилась я.
«Минутку,» сказала она, взяв ручку, смахнув все с края, заглянув под раковину. «Ладно. Все готово. В ванную, потом сразу в кровать!»
Скелет и я полежали немого, не засыпая, думая о том, как все это началось – ручка и раковина – зная, что это было что-то, связанное с наркотиками. Я подумала о Папе, который кричал на Люка, и еще одно воспоминание всплыло в памяти, которое начиналось с разбитого окна. Но я отбросила его, как только появились черты красных кругов.
Дедушкин петух кукарекал, и несмотря на то, что я очень устала, я перевернулась и посмотрела на кровать Люка. Пустая. Я спустилась вниз по ступенькам. Все еще спали.
Люк лежал на диване, сухая кровь из его носа и царапина на лбу. Он был спокоен. Я не знала, жив ли он.
Я побежала к комнате Мамы и Папы, потом на цыпочках подошла к Маминой стороне кровати, тихо коснулась ее руки, осторожно, чтобы не разбудить Папу.
«Мам,» прошептала я. Когда ее глаза открылись, я вновь прошептала, «Люк.» Она одела халат и пошла за мной в гостиную. Проверив Люка, она кивнула.
«Он в порядке, просто спит.» Она замолчала. «Спасибо, что разбудила меня, Медвежонок Клэр. Почему бы тебе не съесть миску хлопьев?» Вновь замолчала. «И, Клэр, давай это останется между нами двумя, ладно?»
Я кивнула.
Пока я ела мои хлопья, я смотрела в гостиную, следя за Мамой, которая тихо вытирала кровь с лица Люка, пока тот спал. Прилепила Пластырь. С любовь, но в то же время, будто это было ее обязанностью все вычищать, все прикрывать – его порезы, его кровь, правду – пока он не проснулся и не увидел, как он выглядит. Также, пока Папа, Бабушка и Дедушка его не увидели.
Это не имело значения. Позже тем же днем Дедушка сказал Люку, «Я не потерплю наркоманов в этом доме. Ты вернешься, когда ты будешь чист год или больше никогда не вернешься. Ты меня слышал, Люк?»