Стуки стук, стук. Он тыкнул в оружие, вырезанное из зубных щеток, заостренных, как импровизированное лезвие.
Стук. Стук. Стук. Толстый лысеющий офицер организовал нам виртуальный тур, сказав, «Три приема пищи. Библиотека. Час тренировок во дворе. Люди могут присылать им телевизоры в их комнаты, журналы.»
Скелет закружился. Остановился и тыкнул. Преступники, говорящие о разделении на банды. О том, как каждый день идет война. О том, как они пытаются не стать чьими-то сучками.
Желудочный сок поднимался, горло горело.
Не думай о Люке. Он не такой, как эти люди. Не думай о войне между бандами и насилии. Не думай об импровизированном оружии. Не думай, как Люк мог быть частью этого.
Стуки стук, стук. Грандиозный финал. Скелет закружился, закружился, простучав вдоль моего ряда. Отразив свет прожектора с его белоснежных костей на мое пропитанное кровью лицо, когда Мистер Кларк выключил телевизор.
Я почувствовала, будто все глаза были сосредоточены на мне.
«У нас осталось где-то пятнадцать минут,» сказал Мистер Кларк, «так что давайте обсудим. Выполняют ли тюрьмы свою задачу?» Он оглядел класс. «Да, Менди?»
«Три приема пищи в день, час тренировок, телевизор, журналы, теплое и сухое место для сна. Звучит не так уж и плохо, особенно для кого-то, кто не может работать, чтобы самостоятельно заработать на эти вещи.»
Не так уж и плохо, Менди? Посмотрев тупое двадцатиминутное видео, ты думаешь, что знаешь все о тюрьмах, чтобы полагать, что это не так уж и плохо?
Она посмотрела на меня и самодовольно улыбнулась, прежде чем продолжить, «Посмотрите на брата Клэр, Люка. Он, очевидно, ничему не научился. Как много раз он уже попадал в тюрьму, Клэр?» С этим, Скелет встал на стол Клэр и начал хлопать в ладоши, кружась. Браво.
Почувствовалось общее удушье у всех в классе. Я перестала дышать.
«А что на счет программ, которые помогают им вновь внедриться в общество?» Сказал быстро Омар, спасая меня, направив разговор в другое направление от того, что сказала Менди, прежде чем Мистер Кларк успел среагировать. «Это видео не рассказывало о подготовке к работе или о наркотической реабилитации, или о психиатрических программах. Если бы мы инвестировали деньги в эти виды программ, может мы бы увидели меньше повторных преступлений.»
«И отдавали бы большую сумму на налоги, наши тяжко заработанные деньги?» Резко ответила Менди. «Ни в коем случае. Они заслуживают лишь хлеб и воду. Может, после этого они больше не захотят вернуться.»
Этим «они» она имела ввиду Люка. Люк заслуживает лишь хлеб и воду. Мои руки сжались в кулаки под столом. Я хотела вдавить ее красивый маленький нос пуговичкой прям ей в голову.
«Мы говорим здесь о людях, Менди,» зло ответил Омар. «Не о бездомных бешеных собаках.»
Мистер Кларк вздохнул. «Ладно. Интересная точка зрения каждого из вас.» Он замолчал, оглядев класс, и спросил, «Кто-нибудь хочет еще что-нибудь добавить?»
Нечего добавить. Никто не хотел это обсуждать. Тем более я.
«Ладно. Давайте поговорим о домашнем задании,» сказал нам Мистер Кларк. «Напишите эссе с вашим мнением о тюремной системе, основываясь на видео и на том, что вы прочитаете в учебнике сегодня, страницы 259 по 314.»
А затем звонок. Который, как я думала, освободит меня от некоторого дискомфорта. Но в место этого, я почувствовала, как каждый смотрел в мою сторону. Я могла лишь надеяться, что сейчас произойдет что-то драматическое, чтобы перевести внимание всех. Но не было ни драки между девочками, кусающими друг друга, ни кого-нибудь, кого поймали за курением травы, ни огромного землетрясения. Лишь настойчивые глаза каждого, следящие за мной, и громкий стук костей Скелета.
На следующий день я ожидала услышать насмешки и перешептывание, продолжающиеся в школе. Мое спасение пришло в образе одного нового великолепного ученика. Его имя было Райан Дельгадо. Его неряшливые волосы, глаза цвета миндаля и идеально кривой нос дали всем девочкам новую тему для обсуждений.
Глава 41:
Неприятная Рутина
СЕЙЧАС
Осталось всего две недели лета, и я практически пряталась, оставаясь дома, от взглядов и вопросов. Скелет был повсюду. Когда я покидала дом: шепот, шепот, шепот. Я знала, что люди собирают разные факты, смешанные со сплетнями, придумывая истории: что Люк и я воры, что я была его водителем для побега, что мы сбежали в Теннесси, чтобы убежать от закона, что мои родители прячут Люка где-то и не говорят полиции. Вся наша семья: преступники. Я никак не хотела возвращаться в школу. Но в то же время мне не хватало того отвлечения при учении истории, английского, науки и даже математики. Единственная вещь, которая позволяла мне чувствовать себя лучше, это скольжение стежка за стежком, чтобы создать детское одеяльце, слушая, как щелкают мои спицы, и наблюдая, как плавают мои рыбы.
После двух дней успешного избегания всех, Дреа вломилась в мою комнату, сказав, «Ты не можешь здесь вечно прятаться. И, серьезно, тебе надо рассказать мне, что случилось. Вокруг ходят сумасшедшие слухи, что ты и Люк украли вместе какую-то хрень, и что тебя арестовали.»
Я сказала ей, что ничего не украла, что я никогда не делала ничего неправомерного, не считая тех раз, когда мы с ней выпивали, превышали скорость и притормаживали, вместо того, чтоб полностью остановиться. Она была обижена и зла, что я не брала трубку и не писала сообщения. Ей хотелось больше информации, больше деталей о том, что случилось. Ей хотелось иметь возможность защитить меня. Ей нужно было, чтобы я рассказала ей больше.
Было сложно столкнутся с таким разговором. Я хотела, чтобы она просто ушла, но я знала, что она так не сделает. Так что я сказала ей, что просто отвезла Люка, как одолжение. Если он и сделал что-то неправомерное – Ха! Я использовала слово Если. Я все еще пыталась защитить его. Если он и сделала что-то неправомерное, я не была в курсе этого.
Я не сказала ей, что Люк использовал меня. Он использовал меня, из-за моей машины. И я не сказала ей, насколько зла и расстроена, и разочарована, и запутана я была.
Под предлогом того, что я не могу говорить, пока полиция все еще ведет расследование, я позволила ее сменить тему на ее поездку, на новости от Лалы, и стипендию, которую только что получил Омар. Я позволила ей говорить со мной, будто все было в порядке. По крайне мере, это позволяло ей чувствовать себя лучше. Через примерно тридцать минут я выдумала какую-то работу, которую я должна была сделать для моей мамы, так что Дреа ушла.
Я вернулась к вязанию. Я закончила последний ряд очередного детского одеяльца. Обычно, как только я заканчиваю очередное одеяльце, я сразу же отвожу его в Loving Hearts. У меня готово уже два. Но я боялась. Что если Пегги каким-то образом узнала? Не может быть. Приют находится в сорока пяти минутах от города. Но все же. Я не могла отвезти их сейчас. Я боялась увидеть ее разочарование во мне.
Я свернула одеяльце, нежно обняв его, прежде чем положить его под кровать. В следующее мгновение я уже накручивала очередные 132 стежка. Это одеяльце также никуда не пойдет. Теперь я просто вязала, чтобы слушать щелканье спиц.
Начались школьные дни. Я и мои друзья сидели в тени ели во дворе, жуя наши обеды, слушая, как Райана бил в свой бонго, а его друг Гари играл на акустической гитаре, окруженные красотками из Cranberry Hill. Флайер на их предстоящий концерт в Luv-a-Latte лежал рядом со мной.
Я ждала взглядов в начале года, и первый день был немного трудным, но теперь казалось, что никто уже ничего не говорил обо мне. Даже мои друзья. Дреа, должно быть, поговорила с ними. Они ничего не спрашивали, и я не рассказала им ничего нового. Даже Лала, которая обычно не может оторваться от сплетен, ни разу не завяла об этом разговор.