«Видали, сколько у нас домашки? И всего неделя прошла. Они уже меня убивают!» Омар вскинул брови, почти как в мультиках.
Послышалось общее ворчание Дреи, Чейза, Скай и Лалы, и они продолжили шутить о школе и крайних сроках сдачи. Я ступила в разговор с обязательным недовольством.
Я на самом деле рада дополнительному домашнему заданию, как причина, чтобы избегать ситуаций, где люди могут вспомнить Люка, избегать встреч с Райаном и Гари, играющими в кофейне, где Менди захотелось бы выпендриться перед девочками из Cranberry, задавая ее нелепые вопросы. Я была рада оставаться дома и прятаться за эссе. Но на самом деле я никогда не говорила об этом в слух.
* * *
К концу сентября в сумочке Менди пропал тюбик с ее помадой во время урока французского, единственного нашего общего урока. Когда она начала визжать, каждый взгляд в классе – даже Скай – даже Скай! – обратился ко мне. Не имеет значения, что я практически не ношу помады, тем более цвета темной лаванды, которая исчезла. Когда учитель настоял на том, чтобы Менди вытряхнула все содержимое ее сумки, прежде чем вызывать сыщика, она вынула даже подкладку, как доказательство. Скелет тыкнул на маленькую дырку, достаточно большую, чтобы через нее выпала помада. Помада цвета лаванды нашлась между подкладкой и обшивкой. Менди начала возмущаться по поводу того, как дешево сделана эта сумка, перебиваемая нашим учителем, которая говорила, «En Français, s’il vous plait!»2 .
Скай не смотрела на меня. Ее фарфоровая кожа покрылась темно-красным оттенком. Она подумала, что я была виновна. Может не снаружи, но где-то внутри она так подумала. Она мой друг. Она знает меня. Она до сих пор считала возможным то, что я украла помаду.
Вместо того, чтобы пойти к Чейзу смотреть фильм вечером, я пошла домой в мою комнату.
И так было трудно чувствовать себя нормальной, надеясь хотя бы, что мои друзья считали меня невиновной. Сейчас, зная, что Скай не уверена… Также ли постепенно бросят меня мои друзья, друг за другом?
Осенний ветер студил яблоню за моим комнатным окном. Ее тяжелы фрукты наклоняли ветки, упрощая мне собирание яблок.
Мы готовили их для яблочного пирога, яблочного пюре, яблочного желе. Питер, Папа и я помогали Маме резать и вырезать сердцевину. Почти как семья. Почти. Мама консервировала и запасалась так, будто миру пришел конец, и мы выживем лишь благодаря нашему подвалу, забитому продуктами из яблок.
Полиция до сих пор не нашла Люка. Они больше не допрашивали меня. Люк не звонил; он не писал. В каком-то смысле это было странным облегчением. Мне начинало казаться, что, может, моя жизнь вернется к тому состоянию, в котором она была ранее. Я даже подала заявку на четыре работы в городе, надеясь, что кто-нибудь будет готов дать мне еще одни шанс.
Но я также начала думать о том, если Люк никогда не будет найден. Будет ли это лучше, чем знать, что он в тюрьме? Он, возможно, где-то там на воле. С безопасным местом, где он проводит ночь. Может, у него даже есть работа. Друзья. Девушка. Но, возможно, он мертв. Он мог быть мертв, а мы бы даже и не знали. Я представила Люка, валяющегося в каком-то переулке. Передоз? Застрелили? Зарезали? Это казалось драматичными и нереальным, но, все же, возможным.
Я хотела, чтобы Люка нашли, даже если это означало бы, что он вернется в тюрьму, но я хотя бы знала бы, где он, и что он живой.
Впервые за все время, когда я вернулась домой от Бабушки, я достала кулон Люка и посмотрела на фотографию, желая, чтобы жизнь была такой, какой она была до того, как он впервые попал в неприятности. Я надела его на шею, но в следующую же секунду сорвала его. Слишком тяжело, и цепочка раздражает мою кожу.
Я засунула кулон в деревянную коробку Люка. Закрыла ее и поставила ее на верхнюю полку шкафа.
25 октября. День Шапок. Я вытащила все шапки, которые я делала весь прошлый год, и положила их в мой рюкзак. Все, кроме одной: шапки Райана. Я не говорила с ним с тех пор, как уехала к Бабушке. Какими бы не были наши дружеские отношения, лето прошло. Я положила его шапку обратно в коробку.
Когда я пришла в школу, все носили их любимые шапки, кроме моих друзей. Они ждали меня.
«Чувствуешь, что витает в воздухе, Клэр?» Сказал Омар, сделав глубокий вздох, когда мы встретились во дворе. «Горящая древесина в костре, странный запах влажной, мертвой листвы, и яблочное пюре твоей мамы. Да, почувствуй это. Вдохни это. Это запах осени. Это запах отмены правила о неношении шапок до самой весны.»
Чейз потер руки. «Больше никаких голых голов. Завтра, бейсболки. Сегодня, шапки.»
«Ну так…» Омар повернулся ко мне. «Что у тебя для нас в этом году?»
«Ничего,» пошутила я. Но мои друзья не смеялись. Скай и Дреа обменялись понимающими взглядами. Воздух между нами накалился до предела. Они думали, что я настолько была вне себя, что забыла? «Я шучу, ребята,» сказала я, открывая мой рюкзак, и начала вынимать шапки, выдавая их одну за другой.
«Бело-синяя в стиле Янки! Отлично, Клэр!» Сказал Чейз, одевая ее.
Зеленые глаза Скай стали еще более заметными, когда она натянула свою белую шапку на голову, ее косы каскадом спускались вдоль плеч по обеим сторонам.
«Ты превзошла саму себя в этом году,» сказала Дреа, скользя пальцами по бусинкам.
Я успокоилась, что стиль с широкими полями, который я выбрала для шапки Омара, идеально подошел его большим и неаккуратным кудрям, в отличии от той маленький, которую я связала в прошлом году. Наконец, я надела мою шапку цвета зеленого океана с тремя полосами, связанными из той же пряжи, что я использовала для шапки Дреи.
Мои друзья все обсуждали и хвалили меня. Все были так рады. И я тоже чувствовала себя достаточно хорошо.
Пока Скай не сказала Дрее что-то о сексуальном поведении Гари и они обе не засмеялись. Когда я спросила их, что случилось, Дреа попыталась объяснить, но она слишком сильно смеялась, так что Скай вступила в разговор, но затем согласилась, «Я неправильно рассказываю историю. В смысле, тогда это было смешно. Но теперь… Может он повторит это в Luv-a-Latte сегодня вечером. Тебе стоит прийти.»
На секунду я задумалась об этом. Потом я подумала о Райане, играющим на бонго, и Менди, парящей по комнате, будто она хозяйка. И меня даже не успокаивал то факт, что я подала туда запрос на работу и, как и в остальных трех местах, они мне даже не перезвонили. Я слишком волновалась о том, что Менди будет спрашивать меня о Люке или что никто ничего мне не скажет, а лишь буду говорить обо мне.
«У меня важный тест по математике в пятницу,» пробормотала я, как извинение.
Дреа вздохнула. Когда она засовывала книги в сумку, я заметила краюшек шапки, которую я связала ей в прошлом году. Моя лучшая подруга знала меня лучше всего, и она принесла запасную шапку на случай, если я забуду.
«Я заеду за тобой в шесть тридцать,» сказала Дреа Скай. Я чувствовала, как увеличивалось расстояние между мной и моими друзьями. И я до сих пор не могла убедить себя в том, что если я выйду, то почувствую себя лучше, даже если это означало потерять друзей.
И так до Хэллоуина.
«Мы не можем упустить такой шанс,» заявил Чейз. «Возможно, мы больше никогда не сможем вновь пойти выпрашивать сладости. Пока мы не станем взрослее, и у нас не появятся дети.»
«Разве мы не были слишком взрослыми в прошлом году?» Спросила Скай, положив голову ему на плечо. «И в позапрошлом году? И в поза-позапрошлом?»
«Но у них до сих пор есть сладости,» напомнил ей Омар. «Много-премного вкусных, красивых сладостей.»
«Я за,» сказала Дреа. «Я чертовски обожаю конфеты Almond Joy. Особенно бесплатные Almond Joy.»
«Для меня это не имеет значения. У меня свидание. Встретимся с вами на вечернике,» сказала Лала, пожав плечами.