Разбитое стекло, разбитая кость, разбитое доверие, разбитый дом, разбитая семья, разбитое сердце, разбито, разбито, разбито, разбито.
Скелет положил свои руки мне на плечо, прогнув позвоночник вперед, печально облокотившись. Он не мог больше. Он тоже уже натерпелся.
Каждая мышца напряглась, напряглась. Мое сердце, мои легкие. Я не могла дышать.
Хныканье. Первым вышло медленное хныканье. Я не могла больше это терпеть. Не могла больше терпеть кровь, разбитое стекло, разбитые кости. Я не могла больше терпеть бессонные ночи, и борьбу, и шепот. Я не могла больше плакать.
Питер повернулся, он увидел мои ноги, увидел кровь. «Вот черт.»
Люк подбежал ко мне, пять вилок в руке.
«Ты в порядке, Птенчик? Ты в порядке?» Но Люк не ждал ответа. «Ты, говнюк. Ты, чертов мелкий говнюк!» Люк направился к Питеру широкими шагами. Он оставил мне стоять в стекле.
Питер засмеялся. Это был непроизвольный смех с намеком на икоту от страха.
«Это была случайность! Я ее не увидел.» Его лицевые мышцы забились в судороге, когда он попытался успокоиться, попытался улыбнуться. «Посмотри. Клэр нужна помощь. Принеси ей пластырей. Я уберу стекло.»
«Я предупреждал тебя, чтобы ты перестал трогать Клэр. Ты сломал ей руку. Я говорил тебе больше никогда не поднимать на нее руку. Помнишь?» Люк приближался к Питеру. «Знаешь, кто ты? Ты чертов лузер и сволочь. Выплескивать все свое говно на девушку, которая на четыре года младше тебя.»
Люк кинул все вилки на пол. Все кроме одной. Его кисть с силой сжала ее. Питер сделал шаг назад. Его лицо залилось краской.
«Перестань, Люк. Не расстраивайся. Прости. Ладно? Клэр, прости меня.» Питер посмотрел на меня. Нет, Питер! Не отводи взгляд от Люка.
Вилка вошла в руку Питера. Люк воткнул ее с силой, пробивая ее через мясо.
Тушенка кипела и шипела, стекло хрустело по моими ногами. Я шла? Я приблизилась, чтобы посмотреть на руку Питера. Мне было интересно. Я не ужаснулась? Я не закричала. Я не выбежала из дома за помощью и спасением. Тихо, интригующе. Я вытерла слезы, чтобы увидеть вилку, точащую из руки Питера, вверх в воздух, будто это был кусок стейка. Струилась яркая кровь. В воздухе пахло итальянским соусом и жаренным. Это был приятный запах; он никак не был связан с тем, что я видела. С этим запахом за столом должна была сидеть семья, смеясь, передавая блюда, разговаривая. Не вилка, торчащая из руки моего брата, и девочка, склонившая голову, наклоняющаяся все ниже и ниже, как ученный, а не сестра.
«Что здесь происходит?» Закричала Мама, когда она ворвалась в комнату.
«Мам.» Люк был спокоен? Говорил с ней, будто все было в порядке, все было нормально. «Это была случайность. Ошибка. Он ударил Клэр. Он ударил Клэр, а потом вилка, которая была у меня… выскользнула.»
На полу были кровавые следы ног. Мои. Глаза Питера были широко распахнуты и полны боли, слезы наполняли его нижние веки. Он смотрел сквозь меня, сквозь Люка, сквозь стены, и сквозь небо над домом. Мама переводила взгляд с одного из нас на другого. Будто она пыталась решить, на чьей стороне она будет.
Мы услышали сирену. Сирену полиции. Мама позвонила. Она должна была.
«Это была случайность.» Лицо Люка побледнело. Разве он не должен был начать плакать и кричать? «Вы же не хотите, чтобы я отправился в тюрьму из-за случайности. Скажи ей, Клэр. Скажи ей, что это была случайность.» Люк улыбнулся мне. Он улыбнулся мне?
Мой голос сел.
«Скажи ей, Клэр!» Настаивал Люк. Теперь он был зол. Он был зол на меня?
Вилка была в руке Питера. Питер, камень, скала. Питер закрыл оба глаза, но слезы все равно текли. Никто не вытаскивал вилку.
«Знаете что, пошли вы все!» Огрызнулся Люк. «Вы меня не любите. Вот почему я такой.» Люк выбежал через заднюю дверь. Выбежал, когда сирены стали громче.
Позже тем же вечером, пока Мама заканчивала яблочные пироги, Папа постелил мне в комнате Питера на нижней кровати. Мне было страшно оставаться одной. Я взяла мою подушку, мое одеяло, мой телефон. Надеясь, что я смогу обмануть мой разум, чтобы то подумал, что я в безопасности, и позволил мне глубоко уснуть, без снов, без кошмаров, лишь бесконечное ничего. Это маловероятно, но, если Питер будет рядом, может, это возможно?
Я не знала, почему нас всех не арестовали за то, что мы не позвонили в полицию, когда появился Люк. Оказалось, что Миссис Бречетт была тем, кто увидел Люка, была тем, кто позвонил. Мама не звонила. Он не выбрала меня.
Когда следователь приехал в больницу, он спросил меня, почему я не позвонила. Я сказала единственную причину, которую я смогла придумать, что моя Мама сказала, что она позаботится об этом. Моих родителей увели. Единственное, что я знала, что они сказали, это «Нет, мы не будем писать заявление. И Питер также не будет писать заявление.»
Питер забрался на верхнюю кровать.
«Тебе удобно там внизу?» Спросил он.
«Конечно,» сказала я.
«Как ноги?»
Я вздрогнула. Всего шесть стежков: четыре на правой ноге, два на левой. Бесконечное число порезов, слишком маленьких, чтобы зашить. «Болят. Наверно, также, как и твоя рука.»
«Ха.»
«Думаешь, они нашли его? Думаешь, он вернулся в тюрьму?»
Питер замолчал на мгновение.
«Нет. Он всегда в первую очередь звонит Маме. Мы бы уже знали.»
И он замолчал.
«Питер?»
«Да.»
«Он ведь уже не вернется сегодня вечером, верно? Ни на День Благодарения?»
«Нет. Он не будет рисковать, чтобы его не поймали. Просто ложись спать и не волнуйся об этом.»
«Я не волнуюсь,» соврала я.
«Думаю, это логично, ведь он всегда так добр к тебе, маленький Птенчик.» Голос Питера стал резким. Я не хотела, чтобы разговор пошел в этом направлении. Разверни его, Клэр.
«Иногда он и к тебе добр. Как тогда, когда он играл в мяч с тобой.»
«Он сломал мне нос мячом, когда мне было десять.»
«Но разве ты его не пропустил?»
«Никто не кидает мяч так сильно, когда он играет в мяч.»
Ладно, хороший аргумент.
«Да ладно, Клэр. Не забывай все остальные случаи, когда он причинял нам вред. Он всегда что-то брал.» Всегда? «Он украл мою камеру в прошлый раз, когда он вышел.» Правда. «Он выписывал себе чеки из Папиной чековой книжки.» Правда. «Он украл наши свиные копилки. Кто крадет у маленьких детей?» Правда. «И, ты знаешь, он сделал из тебя соучастника своей кражи.» Правда, правда, правда, правда. Он крал. Он крал, потому что ему нужны были деньги. Наркоманам нужны деньги. Но это не то, чтоб он действительно вредил людям.
Я подумала о вилке, торчащей из руки Питера, и мне нужно было спросить, «Думаешь, он вредил другим людям? Я имею ввиду, физически?»
«Я знаю, что он вредил другим людям. Воров не запирают за решеткой в тюрьме строгого режима на четыре года.»
«Что?» Я села и ударилась головой об кровать надо мной. Никто не говорил мне, что Люк был в тюрьме строгого режима. Ох, Боже мой. Строгого режима?
Может этим утром я бы подумала, что это не могло быть правдой. Но наблюдая за тем, как он ранил Питера… Это могло быть правдой.
«Строгого режима, Клэр,» прыснул Питер. «Место для насильников, опасных убийц, опасных преступников. Именно там он и был.» Он замолчал, потом добавил, «Извини. Я думал, ты додумалась до этого.» Я вгляделась в темноту. Я не додумалась. Все говорили мне, маленькой слепой Клэр, что мой любимый брат был в тюрьме за кражу, ничего серьезного, ничего страшного.
Мой желудок свернулся. Может, это было от обезболивающего. Скорей всего нет.
«Ты не знаешь, что он сделал, что его посадили туда?» Спросила я, даже если я была уверена, что не хотела этого знать.
«Я не в курсе. Я просто рад, когда он за решеткой, а когда нет, то боюсь.» Его голос ослаб. «Мы можем перестать говорить об этом? Перестать говорить и лечь спать? Теперь он будет держать подальше от нас. Он не вернется, потому что полиция может следить за домом.»