«Отлично,» сказала я.
«Знаешь, Клэр» – Дреа повернула голову в сторону, посмотрев прямо на меня – «в последнее время ты ловко обходилась одним словом, разговаривая со мной.»
«Извини,» сказала я. Черт. Она права. Когда эта штука с одним словом началась?
«Слушай. Я знаю в чем обвиняют Люка. Поговори со мной. Я не буду судить. Я просто хочу, чтобы с тобой все было хорошо,» сказала она.
Когда Люк был лишь вором, или по крайне мере когда я думала, что он вор, это не казалось таким уж и плохим. Но она не сможет понять это. Она не сможет не судить. Как она это сделает? Как может кто-то другой понять, если я сама не могу сопоставить это в моей собственной голове?
«Спасибо, но я лучше не буду об этом говорить. Я устала даже от того, что думаю об этом. Со мной все будет хорошо.»
Он посмотрела на меня с видом Ты смеешься надо мной. «Не могу, черт возьми, поверить,» сказала она, ее голос наполнился злостью и стал громче. «Ты не хочешь говорить со мной. Отлично. Но найди способ вытащить себя из этого дерьма. Потому что иначе я больше не смогу быть с тобой. Чертовски изнурительно быть твоим другом сейчас.»
Ее слова сильно ранили меня. Будто у нее есть хоть какая-нибудь проблема, которая сравниться с тем, через что я прохожу. Было бы так легко быть Дреей. Все любят ее. У нее нет скелетов, гремящих вокруг нее. И я бы сделала все ради того, чтобы обменять мою маму на ее маму. Чертовски изнурительно быть моим другом? Чертовски изнурительно быть мной!
Она ждала ответа. Когда я ничего не ответила, она покачала головой и отвернулась.
Струи били по моей спине и плечам, их громкое гудение потопило мои мысли. Через пару минут Дреа вновь посмотрела на меня.
Она моя лучшая подруга. Она не будет судить. Она всего лишь хочет, чтобы со мной все было хорошо. И нет, для нее это тоже не просто. Не имеет значения, кто что сказала. Она верила мне даже с небольшим количеством информации, которую я ей дала. Она знает меня достаточно хорошо, чтобы все еще быть моей подругой. Мой лучшей подругой. Я должна доверять ей.
«Ладно. Со мной не все хорошо. Совсем не хорошо.» Я погрузила глаза в воду. «Я ничего не могу понять. Как Люк может быть таким человеком? Я думаю, что он виновен, Дреа. Я думаю, что он действительно навредил той девушке. И я боюсь, что он уже делал это раньше, но это первый раз как его арестовали за это. Так почему же часть меня все еще любит его и надеется, что он не виновен?»
Глаза Дреи закрылись; накрашенные ногти стучали по ее подбородку. Она кивнула.
«Он всегда был добр к тебе, и ты видела его заботливую сторону. Кончено тебе есть что сравнивать в нем,» сказала Дреа. «Но он сделал жестокие вещи. И ты должна учитывать это.»
«Я думаю об этом все время. Идиот ли я, потому что часть меня любит и надеется, что он однажды обернется?»
«Нет, любовь – обманное чувство. Иногда я думаю хорошо о моем отце, и маленькая часть меня любит его. Но я не забываю, что он ушел и с тех пор больше никогда не проявлял интерес к нам. Что касается того, обернется ли Люк – это не оскорбление, просто моя точка зрения – я бы уже давно прекратила верить в него. Ты дала ему уже так много шансов. Может он просто такой, и ты ничего не сможешь с этим поделать. Ты не можешь контролировать его. Ты не можешь изменить его.» Дреа замолчала. «Так же, как я не могла контролировать или изменить моего отца, понимаешь?»
Ветер зашуршал пальмой рядом с нами, создавая мягкий успокаивающий звук. Может Дреа права.
«Дело не только в Люке. Но и в моих родителях. Почему они любят его больше? Почему они вкладывают так много сил в него? Почему он, а не я?» Соленая вода слез текла по моему лицу, присоединяясь к хлорированной воде. Черт. Я звучу как пятилетний ребенок.
«Ты издеваешься надо мной?» Глаза Дреи смотрели в мои, не позволяя терять контакт. «Почему он, а не ты? Ты красивая. У тебя отличные друзья; никто из них не преступник. Твое оценки настолько хорошие, что колледжи просят тебя выбрать их. Ты упорно работала, чтобы накопить денег, и еще упорнее, чтобы получить стипендию. И я даже не говорю о том, что ты замечательный спасатель. Клэр, у тебя столько всего для себя. Они тебе не нужны. Они нужны Люку.»
Это звучало так просто. Может это правда.
Внезапно я вспомнила Маму в день, когда мы уехали из Теннесси. Ее маленькие руки, укутывающие мои. Ее череда вопросов. Сделала ли я что-то незаконное? Что-либо, что она должна знать… прежде чем мы уедем из Теннесси. Пыталась ли она защитить меня тогда? Придумать способ, чтобы я могла сбежать, чтобы не попасть в тюрьму? Это странная мысль – утешающая и беспокоящая одновременно. Я отодвинула ее, и вместо этого сосредоточилась на словах Дреи – у меня есть столько всего для себя.»
«Спасибо,» прошептала я, чувствуя себе уже чуть лучше.
«Всегда рада помочь,» сказала Дреа, тяжело вздохнув и полностью погрузившись в воду.
Она вновь всплыла, когда задул холодный ветер.
«Мама и Тетя Т запланировали пир на вечер. Нам пора возвращаться.»
Закутавшись в сырые полотенца, мы побежали вверх по ступенькам, побежали от холода, жуткой темноты и усиливающегося ветра. Мы влетели через заднюю дверь, и ветер захлопнул ее за нами.
В безопасности и в тепле, удивляясь тому, как безопаснее казалось за оконной рамой, я посмотрела вниз на берег, через поле травы, которую придавливало к земле с каждым порывом ветра. Она вновь выпрямлялась, лишь чтобы вновь быть придавленной через пару секунд. Изогнутые ветки пальм качались вперед и назад. Пальмы отдыхали между порывами ветра, поникшие и живописные. Даже волны океана, казалось, отталкивало назад, отталкивало от берега.
На следующее утро ветер полностью прекратился, оставив стоявшую траву, ветки пальм с их царственными изгибами, но несколько можжевельников у края травы все еще были наклонены, их ветки тянулись к океану, кажась старыми и уставшими, меняющими всю свою жизнь из-за ветра. Наклоненные, неизменно.
Если Люк и его действия – ветер, то что тогда я? Гордая трава, царственные пальмы? Или неизменно наклоненное дерево?
«Мам, надеюсь я попаду в Papperdine. Я действительно хочу жить на пляже,» сказала Дреа, выглянув из окна машин, будто пытаясь в последний раз взглянуть на океан, пока наш выходной не закончился. Я тоже оглянулась, но в темноте я видела всего лишь черную яму.
«Будто я этого не знаю,» согласилась мама Дреи. С облачного небо пошел дождь.
Моя улыбка пропала. За входной мы поплавали и поиграли в настольные игры, и смотрели девчачьи фильмы, где все было так весело и драматично, что это все заставило меня забыть о моих проблемах. Я спала каждую ночь. Ни одного плохого сна. Я даже заснула, лежа на животе. Я забыла о доме. Забыла о Люке. И Питере. И моих родителях.
Радио передавало снегопад в горах. «Только в Калифорнии,» сказала мама Дреи, подняв брови и посмотрев на часы. Мы уже ехали больше часа; мы ехали дальше.
Когда мы ехали по горам, идущий дождь превратился в снег.
Снегоочистители ехали вверх и вниз по дорогам, создавая грязные сугробы, которые становились все выше. Даже с полным приводом, мы медленно двигались по дороге, снег шел теперь быстро. Снегоочиститель свернул на мою улицу, создавая с каждой стороны сугробы как минимум в три фута высотой. Мама Дреи медленно ехала по односторонней снежной впадине. Мы остановились напротив моего дома.
«Воу. Кажется, никто не чистил твою дорожку сегодня, Клэр,» сказала Миссис П. «Тебе нужна помощь, чтобы дойти? Хочешь вместо этого поехать к нам домой?»
Да. Я хочу к вам домой навсегда, было то, о чем я подумала, но я сказала, «Я доберусь.»
«У тебя есть твои ключи?»
«Ага,» сказала я, проверив. Затем взяла мою сумку, перекинула каждую ручку через плече, как рюкзак. Прыгнула в снег, погрузилась по колено. Это будет сложнее, чем я думала.