— Черт-те что! — рассердился на себя Хенек. — Скоро день кончится, а я еще не смог ничего поесть кроме жалких булочек! Неужто у меня вовсе нет воображения? Подать мне кабаний бифштекс, нет, — черепаху на углях, нет, лучше форель, нет-нет, панированного кальмара! Подать кресс-салат, спаржу, цыпленка в меду, копченые почки, соловьиные язычки.
Сыпались блюда всех эпох и народов, всякие трогательные сочетания, вроде дроздов, начиненных конфетами, или конфеты с начинкой из икры. Джордан Хенек пробовал и швырял назад, откусывал, нюхал, рассматривал — и бросал обратно.
— Внимание! Вторую премию получает доктор Хенек из башни номер 15225 за изобретение пятидесяти четырех видов мыла! Поздравляем вас, доктор Хенек! Шлите УНИМО как можно больше заказов. В ходе удовлетворения ваших растущих потребностей великий УНИМО будет непрерывно совершенствоваться. Скоро вы сможете поверить ему свои самые сокровенные мечты, и они будут исполнены!
В стене напротив появилась еще одна пластмассовая дверца. Рог изобилия удвоился.
Радостная новость прибавила ему творческого вдохновения. И он с еще большим упоением выкрикивал названия кулинарных чудес, но, едва успев попробовать, требовал новых, наслаждаясь вихрем молниеносно сменяющихся ощущений, пока, наконец, не почувствовал вполне закономерное пресыщение. Это чувство было необъяснимо, казалось, что он ел сахарную вату, которая мигом тает во рту, оставляя после себя воспоминания о чем-то сладком. Но он знал, что ел, и чувствовал себя сытым. Хенек собрал всю посуду, разбросанные объедки и, немного поколебавшись, сунул все это в новый канал. „Ну, что же дальше?“, — сказал он себе, чувствуя готовность к новым приключениям.
— Мы установили, что некоторые наши заказчики — послышался несколько поблекший к вечеру голос, — вопреки установленным правилам, не возвращают приобретенные вещи. Спрашивается, почему? Почему вы не возвращаете УНИМО полученное от УНИМО? УНИМО представил вам все необходимое в великолепном исполнении. И вы видели все эти предметы, трогали их, пробовали на вкус, то есть, в самом ценном смысле понятия — ощутили их. Так зачем же они вам далее? Почему не возвращаете их на общий склад, где они будут модифицироваться в другие товары?! Зачем умерщвляете эти богатства? Ведь не сегодня-завтра вам понадобится новая одежда, мебель, цветы и прочее? Ваш дом, ваш ум, ваша нервная система будут перегружены, если скапливать все это у себя. Что может быть лучше совершенно свободной комнаты с дверцей УНИМО! Вы немедленно получаете все, что пожелаете, а после употребления тут же возвращаете. Таким образом у нас будет сырье для всех заказов и всех заказчиков. Уважаемые коллеги, все на борьбу за экономию ресурсов! Пусть каждый возьмет себе за правило и напоминает своему ближнему немедленно возвращать все полученное от УНИМО, чтобы получить еще больше!!!
— Можешь совершенствоваться сколько угодно, — мешочки под глазами Хенека живописно сморщились, — но ты что-то много болтаешь. Я с тобой вполне согласен. Однако же каких только типов не бывает на свете!
И тут он вспомнил костюмы Хорхе. Пора бы и самому подумать об одежде. Сможет ли запрограммированный маг предоставить ему одежды, столь ярко описанные любимыми классиками?
Хенек принялся лихорадочно примерять старинные модели. Цилиндры и шляпы сменяли друг друга и тут же исчезали в отворах каналов. За окном простиралась вечерняя синева, которую УНИМО еще не удосужился включить в свой ресурсный арсенал, а может, это попросту плод каприза какого-нибудь чудака.
Раздался несколько извиняющийся голос:
— Недавно мы предупредили тех клиентов, которые по рассеянности или ввиду трудно объяснимых причин задерживают при себе продукты УНИМО. К сожалению, число нарушителей постоянно растет и УНИМО вынужден прибегнуть к решительным мерам. Первым будет наказан студент Жюль Хенек из башни номер 15225. Данное лицо уже 10 часов 45 минут держит у себя черешневое дерево, доставленное ему в безупречном виде. Отличительные черты дерева: молодое, цветущее, с двумя неидентифицированными до настоящего времени птичками и тремя десятками пчел.
— Я так и знал, — вздохнул доктор. — Ему осточертел Лем, и он поддался былым мечтам о природе. Что с ним ни делай, человека из него не выйдет.
— Конечно, — продолжал монотонный голос, — в данном случае потери невелики, более того, они настолько ничтожны, что не поддаются математическому исчислению. Однако сам факт весьма симптоматичен, и потому наше решение окончательно: немедленно лишить Жюля Хенека собственного канала, а дерево передать ему в собственность, чтобы он, сопоставляя его аромат с тем, что будут иметь окружающие его люди, мог оценить свой проступок. Еще раз обращаемся…