Утро стояло раннее, а солнце уже припекало вовсю, хотя до полудня было далеко. Они шли по овражной промоине, которая вскоре расширилась. Дальше река течет прямо, будто кто нарочно уложил ее в гладко тесанные берега; здесь же начинаются развалины. Час ходьбы — и они вышли к озеру, огромной яме с безжизненно черной водой; пить эту воду нельзя. Зобатый и Щуплый вскарабкались по откосу и ступили на ширь. Ширь прямая и гладкая, и это плохо, потому что здесь люди отовсюду видны. Они то и дело напряженно оглядывались и прислушивались, ничего тревожного не замечали, но все же были начеку: они знали, что после бури в развалины заходят существа. Наконец вышли на другую ширь, большую и пустую, посреди которой стоит огромная пещера. В ней побывал только Беловолосый, и то лишь раз, но слова его неясны; понятно только одно — там большой страх. Люди с опаской обошли этот страх. Дальше начинались знакомые места. Справа стояли три пещерки — так называются у них красные пустоты с большими круглыми колесами. Как-то в старину сумерки застали Щуплого в этом месте, и ему пришлось заночевать в одной из пещерок. Он только помнит, что колесо вдруг само собой завертелось, завыло и застонало, совсем как серое существо, и это было ужасно. Сбоку опускается на землю желтое небо, а на нем — женщина. Раньше она была хорошо видна, однако дожди и ветры сделали ее бледнее, и все же можно различить, что в руке у нее одна из тех вещей, которые легко разбиваются и в которых иногда оказывается жидкость, которая не вода.
А вот большое железо страшно всегда. Оно грозно вздымается над рекой, которая в этом месте очень широка, и достает от одного берега до другого. Сбоку у железа есть узенькие тропки, хорошо знакомые обоим, но все же ходить по ним следует осторожно. Они перешли на другой берег, снова испытывая знакомое смутное чувство; большое железо походит на дерево, которое Беловолосый толкнул однажды так, что оно легло поперек ручья. По нему в случае нужды переходят ручей, но железо и похоже на него, и непохоже.
Дальше лежит самая манящая и самая опасная часть развалин; здесь приходится смотреть в оба. Несколько змееподобных шмыгнуло в уцелевшую пещеру. Когда идешь по шири, их можно не бояться, там они неповоротливы, но здесь терпеливо ждут в засаде и нападают внезапно и без промаха. Зобатый осмотрелся по сторонам. Кажется, сегодня добычи не будет. Кое-где появились новые промоины, но ничего интересного в них не видно. Они вышли на большую ширь, просторную, как озеро. Ливень смыл старую тину. Под ней оказалось черное, как песок у реки, только чернее и сильнее блеском, к тому же гладкое. На черном видны прерывистые белые линии, уходящие в разные стороны. Но ничего пригодного для еды нет.
В стороне послышался шум. Они вздрогнули от страха и пошли разузнать, в чем дело. Осторожно обошли груду камней, взобрались на другую, пониже, и тогда увидели ее — большую черную дыру, разинувшую пасть, как кровожадный зверь, который наведывается в их пещеру и никогда не уходит без добычи. Вокруг ямы по земле бежали трещины — значит, будут еще обвалы. Думали быстро. Голодно, а внизу пещера. По всему видно, что пещера большая, может быть, полная лакомств, в этой части развалин они попадаются чаще всего. Обвал произошел только что, и значит, ничего живого и страшного внутри быть не может… Щуплый первым двинулся вперед, осторожно, но без страха. Потрогал землю позади трещины, дважды легонько стукнул ногой — земля держалась. Сделал два шага и прыгнул в яму. Послышался шум, испуганное восклицание, потом довольное урчание. Зобатый поспешил следом.
В пещере было пусто, сбоку зияло темное отверстие. Они прошли в него и оказались на узкой уходившей вниз тропке со ступеньками, высеченными из чего-то твердого. Такие тропки они уже встречали и знали, что это ход в другие пещеры. Становилось все темнее, но света хватало, чтобы различить большие блестящие коробки. Их было очень много, они рядами лежали на полках и валялись на полу. Коробки были круглые и тяжелые — значит, полные. Они легко открывались, просто ломались пополам и со звоном падали на пол. Внутри оказалось твердое, плотное и черное. Это черное ничем не пахло, его нельзя было откусить. Разочарованный Зобатый открывал одну коробку за другой — все то же самое. Разъярясь от злобы, он схватил одно колесо и швырнул его оземь, колесо подпрыгнуло и побежало по полу, раскручивая за собой плоскую, похожую на змееподобного, ленту. Он пощупал — лента была гибкая и твердая, ее край резал ладони. Нет, в еду она не годится. Он сердито стукнул по железному предмету, стоявшему сбоку. Внутри предмета что-то щелкнуло, из другого колеса, стоящего на макушке, поползла точно такая же лента. Зобатый поймал эту змееподобную и стал смотреть на свет. Там оказалась картинка. И не одна, а много. Что-то похожее Троерукий выдалбливает долотом на стене их пещеры. Все картинки были одинаковы, и ему стало скучно, он бросил змееподобную и пошел к Щуплому, который сопел в темном углу, стараясь открыть новую дыру. Они уже знали, что если на стене есть особый выступ, надо нажать, потянуть к себе, и откроется дыра. Что-то скрипнуло, и они оказались в соседней пустоте, в ее стене была совсем маленькая дыра, за которой лежала неожиданно большая пещера, ничуть не меньше той, в которой они живут. На стенах тоже были картинки, пол рядами ступеней спускался вниз и был уставлен вещами, на которых можно сидеть. И здесь ничего съедобного…