Да, так и шло. Нас волновали самые разные чувства. Мы верили, что стоим на пороге чего-то грандиозного. Совершенно серьезно! Мы сгорали от нетерпения, предвкушения радости и боязни. Отставание к тому времени было ликвидировано. На Западе после первого бума и первых скандалов в связи с внедрением тестера в иных парламентах и фирмах страсти улеглись. У них был прибор, но не было метода. Им не удалось пойти дальше простой фиксации очевидной глупости, но для этого, в сущности, аппарат и не нужен. А может быть, они споткнулись на той же проблеме, что и мы. Но расскажу по порядку.
Стратегии у нас еще не было, но тактику мы разработали, и неплохую. Мы действовали в двух направлениях. Во-первых, в институте Христо, которому удалось зажечь директора идеей глупотестера. Они сумели ввести экспериментальное использование тестера, — разумеется, в комбинации со мной, — при защите диссертаций, составлении тематических планов и рассмотрении отчетов, а там и при присуждении научных степеней. За короткое время институт стал ведущим в мире, а наша тематика — его ведущей тематикой. Штат сократился вдвое, а бюджет увеличился втрое, у нас была самая современная аппаратура. Но это — в институте. А за его стенами…
Доказательства? Да, вы угадали правильно. Поймите, мы не были наивными простаками. Мы понимали, какие нас ждут проблемы. Придется объективно доказывать возможности прибора и метода — к этому мы были готовы. Стало очевидно, что специально отобранный материал, который использовался для первоначальных экспериментов, ничего не дает. Для проверки прибора нужны были тексты, которые, во-первых, никому не принадлежали, во-вторых, содержали объективно глупые посылки, что могли бы подтвердить специалисты в соответствующей области, и, в-третьих, глупость должна была определенным образом дозироваться на разных уровнях — нужно было продемонстрировать количественные возможности метода. Создать такой текст — трудная задача, и решить ее может только лишь компьютер.
Можно ли составить алгоритм глупости? Оказалось, что можно. Мы уже немало об этом знаем. Вы читали „Логику и психологию глупости. Основы анализа“? В институте есть целая секция, которая этим занимается. Что такое глупость? Во-первых, это наличие ничтожно малой полезной информации в большом объеме условной информации. Во-вторых, это всеядность, некритическое восприятие недостоверной и непроанализированной информации. В-третьих, банальное повторение. В-четвертых, очевидная слабость логического анализа, несоблюдение элементарных законов логики. Например, если из факта существования тестера сделать вывод о том, что с его помощью удастся ликвидировать глупость, это будет глупо. Одно совсем не вытекает из другого. И так далее. В целом признаки глупости объективны, и здесь программисты справились. А когда были выявлены основные показатели глупости, оказалось нетрудно ввести ее количественную оценку — по реакции человека-датчика. И поскольку у разных людей восприимчивость разная, эталоном стал я. Теперь, принимая на работу нового Специалиста, можно снять тарировочную кривую его реакции на разные уровни глупости и с ее помощью выразить показания прибора в абсолютных единицах. Христо даже настаивал на том, чтобы эту единицу назвали моим именем. Я отказался, — конечно, из скромности. Так и получился „спец“. Один „спец“ — это среднее арифметическое моей реакции на 93 серию поливизионного фильма „Семья Петровых“. Вы-то вряд ли помните 93 серию, она шла давно. Фон в общественном транспорте — около двух с половиной спецов плюс-минус единица. Встреча старых друзей на улице — от нуля и трех десятых до четырех единиц. Поливизионная реклама — не меньше пяти. Ваша рубрика новостей науки и техники, например… э-э-э… смотря по теме…
На чем это мы остановились? Ах, да, — тактика. Вторым направлением наших действий было общество. Глупотестирование следовало популяризовать, люди должны были поверить в него и привыкнуть к нему. Мы решили было действовать осторожно, но тут сама глупость пришла нам на помощь.