— Я изучал данные наших скромных звездных обсерваторий, это мой способ не зацикливаться на Веге, — заговорил Герман. — Вокруг Сириуса происходят странные вещи. Мы видим гамма-лучи электронно-позитронной аннигиляции, гравитационные волны… и некоторые необъяснимые горячие участки на Сириусе В. — Он повернулся к Карпалу и с невинным видом спросил: — Как ты думаешь, что собираются делать эти роботы? Ходят слухи, что они планируют вытащить белый карлик с орбиты и использовать его как часть своего гигантского космического корабля.
— Я никогда не слушаю болтовню.
Карпал всегда выступал как верная репродукция своего старого, человекоподобного глейснеровского тела, а разум его, насколько мог судить Паоло, сохранял форму психологического прототипа, несмотря на то что с момента сканирования с плотского тела прошло уже пять поколений. Наверное, потребовалось большое мужество, чтобы оставить свой народ и переселиться в К-Ц; сограждане уже никогда не примут его обратно.
— Неужели так важно, чем они там занимаются? Куда собираются и каким образом? — поинтересовался Паоло. — Места хватит и им, и нам. Даже если они будут следовать за диаспорой, даже если прилетят на Бегу, мы сможем вместе изучать орфейцев, не так ли?
На потешном насекомоподобном личике Германа отразилась притворная тревога, глазки дико заблестели и расширились.
— Только если они не притащут за собой белый карлик! Не ровен час, начнут строить сферу Дайсона[5] — Он снова повернулся к Карпалу. — Ты больше не страдаешь тягой к… астрофизической инженерии, правда?
— Нет, меня вполне удовлетворяет то, как К-Ц использует несколько мегатонн астероидного материала с Беги.
Паоло попытался сменить тему разговора:
— У кого-нибудь есть свежие сообщения с Земли? У меня такое чувство, что связь оборвалась.
Самое последнее послание, которое получил он сам, на десять лет превышало временное отставание.
— Ты не много пропустил, — отозвался Карпал. — Говорят они только об Орфее… с тех самых пор, как получили новые данные с Луны, доказывающие наличие здесь воды.
Похоже, они крайне взволнованы самой возможностью существования иных форм жизни; даже мы, уже уверенные в этом, гораздо более спокойны. Они лелеют большие надежды.
Паоло засмеялся:
— Представляю. Мой земной двойник, кажется, рассчитывает, что диаспора найдет развитую цивилизацию, которая поможет решить все экзистенциальные проблемы трансчеловечества. Не думаю, что от водорослей он получит ответы на свои вопросы.
— Тебе ведь известно, что после запуска кораблей сильно возросла эмиграция из К-Ц? Эмиграция и самоубийства. — Герман перестал извиваться и перекручиваться, он практически замер на месте — это означало, что он предельно серьезен. — Подозреваю, что именно это и поставило астрономическую программу на первое место. И похоже, она помогла остановить оба процесса, по крайней мере на некоторое время. Представители земного К-Ц обнаружили воду прежде других клонов диаспоры, и, узнав, что мы нашли иные формы жизни, они ощутят свою сопричастность к открытию.
Паоло почувствовал себя немного не в своей тарелке. Эмиграция и самоубийства? Может, поэтому и был так мрачен Орландо? Какие надежды на них возлагают теперь, после трехсот лет ожидания?
Люди вокруг зашумели, слегка изменился тон беседы. Герман прошептал:
— На поверхности появился первый микрозонд. Поступает информация.
Сердце обладало достаточным разумом, чтобы угадывать желания своих посетителей. Хотя все спокойно могли заказать результаты из библиотеки, музыка вдруг смолкла и высоко под куполом появилась краткая сводка полученных данных. Чтобы разглядеть все, Паоло пришлось вытянуть шею — он никогда раньше такого не делал.
Микрозонд сделал снимки одного из ковров в очень хорошем разрешении. На картинке предстала уже известная продолговатая форма с оборванными краями, примерно несколько сотен метров шириной, но теперь вместо пластины два-три метра толщиной, которую определяли нейтринные томографы, был виден изящный извилистый пласт — тонкий, как слой кожи, но только сложенный в замысловатый изгиб со свободным пространством в складках. Паоло проверил все полученные данные: структура была строго плоскостной, несмотря на несколько своеобразный вид. Никаких дыр, никаких стыков — ровная поверхность, извивающаяся так активно, что на расстоянии казалась гораздо более толстой и плотной, чем на самом деле.
На врезке была представлена микроструктура, начиная с точки у самого края ковра, а потом — медленно — по направлению к самому центру. Паоло в течение нескольких секунд не отрываясь смотрел на молекулярную диаграмму и только тогда понял, что она означает.
5