Таким образом, общее состояние павловского дела далеко не на высоте, и, главным образом, вследствие недостаточной устремленности тех лабораторий, которые претендовали на почти полное, монопольное развитие учения о высшей нервной деятельности.
УЧЕНИЕ О ТРОФИКЕ
Я уже отметил, что павловское учение коснулось всех разделов физиологии и родственных наук, поэтому необходимо остановиться на некоторых важных главах физиологии.
Нет необходимости подробно останавливаться на учении Павлова о трофике. Всем известно, что факторы влияния нервной системы на обмен в органах и тканях, открытые в физиологическом эксперименте Павловым, сыграли в развитии многих проблем огромную роль.
Учение о трофической функции широко разработано в физиологических работах Л. А. Орбели и патофизиологических — А. Д. Сперанского. Орбели приписывает трофическую роль только симпатической системе. Это толкование нельзя признать правильным ни с точки зрения фактов, ни с точки зрения истории развития вегетативной нервной системы из одного источника с соматической нервной системой.
Огромная заслуга Сперанского состоит в том, что он установил ведущую роль нервной системы в патогенезе многих заболеваний. Он сделал попытку создать теорию происхождения всех нарушений нормального хода физиологических реакций, т. е. создать общую теорию патологии. Однако при отсутствии надлежащего физиологического анализа такая попытка, надо сказать, не удалась. Знаменательно, что на всем протяжении своей монографии «Элементы построения теории медицины» Сперанский почти не упоминает имя И. П. Павлова. Это знаменует отрыв его теории от физиологии не только павловской, но от физиологии вообще.
Посмотрим, как А. Д. Сперанский относится к значению физиологии для патологии. На стр. 323 его книги мы читаем: «Пассивное подчинение чужому руководству легко может погубить дело, ибо оно связано с обязательством словесных аналогий, с подбором качественно различных явлений по случайному признаку. В результате вместо объединения мы получаем обезличивание, пртеряем свободу маневрировать и кончим дело призванием варягов. Это уже не раз случалось с патологией, кто только не считал себя вправе здесь хозяйничать».
Говоря о варягах и хозяйничании в патологии, А. Д. Сперанский дальше, в этой же книге, имеет в виду и нормальную физиологию. Отмежевывая ее от патологии, Сперанский пишет: «Вопрос таким образом идет не о степени, а о форме, другими словами, о новом качестве биологических явлений» (стр. 234).
Непонятно, как можно представить новое качество без учета степени, которая, как известно, отражает возникновение качества, а следовательно и его содержание. Совершенно ясно, что патологический процесс является новым качеством, но степень этого качества, его содержание непрерывно связаны с нормальными физиологическими процессами. Это видно на примерах язвенной болезни, гипертонии и других заболеваний, сущность которых стала понятна только после того, как их стали рассматривать, исходя из анализа нормальных функций. Легко убедиться в том, что патологические процессы нельзя рассматривать в отрыве от нормальных, в основе которых лежат одни и те же механизмы. Разрешите напомнить слова Павлова по этому поводу. Он писал: «Почему же патологическое состояние пищеварения не наше дело? Что такое патологическое состояние? Это встреча, соприкосновение организма с каким-нибудь чрезвычайным условием или, вернее, с необычным размером ежедневных условий… Разрушен орган — выпадает его функция. Но это наш обыкновенный физиологический прием, употребляемый нами для выяснения роли органа…»
И дальше: «Если разрушение не остановилось на одном органе, а, цепляясь, распространяется дальше, мы опять еще раз на новый лад изучаем функциональную связь органов и, наконец, определяем тот момент и механизм, когда истощается объединяющая сила организма, как целого… Разве это с начала и до конца не физиология, углубление в связи и значение частей организма? И только какой-нибудь неисправимый схоласт мог бы сказать, что это не наше дело. Напротив, именно физиолог с его компетенцией — в методических и логических приемах исследования жизни — является здесь самым законным работником» (Полн. собр. трудов, т. II, стр. 348).
Основной недостаток в исследованиях патологов заключается в том, что после того, как С. П. Боткиным была высказана идея о ведущей роли нервной системы в патологических процессах, они, не приняв боткинскую мысль, не пошли по линии детального и глубокого изучения получаемых фактов, а стали приспосабливать наблюдения и факты к своей старой концепции. Сперанский и его ученики любят ссылаться на замечательные исследования школы Введенского, а вопроса о дистрофии в нервном стволе касаются «между прочим», тогда как об этом следовало бы говорить не между прочим, а ставить вопрос о нервных дистрофиях в самом нервном волокне специально как вопрос, принципиальный для его концепции.