Неизвестно, зачем понадобился Фрейд там, где с гораздо большим основанием следовало бы вспомнить о И. М. Сеченове, говорившем, что «чувственное возбуждение, производящее отраженное движение, может вызывать вместе с тем и определенные сознаваемые ощущения; но последнего может и не быть» (Рефлексы головного мозга, 1926, стр. 62). Нельзя было здесь не вспомнить также и о сеченовских «неопределенных темных ощущениях» (там же, стр. 83).
Три следующие черты характерны для исследований Гершуни:
1. высшая нервная деятельность совершенно искусственно разрывается на две части — одна (якобы более высокая ступень) — изучается с помощью субъективно-психологического метода, другая (якобы более низкая ступень) — исследуется путем павловского строго-объективного метода;
2. полученные с помощью обоих этих методов данные сопоставляются и обсуждаются с психологической точки зрения, причем для этого привлекаются какие-то мнимые «закономерности психической деятельности», будто бы изученные Фрейдом; таким образом не психологический узор укладывается на физиологическую канву, а, наоборот, делается попытка физиологические данные объяснить субъективно-психологическим путем;
3. вместе с тем совершенно игнорируются взгляды И. П. Павлова на взаимоотношения первой и второй сигнальных систем. А между тем данные Гершуни могут быть правильно поняты и объяснены только в свете павловского учения и, главным образом, с точки зрения взаимодействия первой и второй сигнальных систем.
Действительно, во всех работах Гершуни речь идет о следующем: с одним и тем же раздражителем в мозговой коре связаны две различные ответные реакции — одна не посредств енная- в виде условного рефлекса, и другая — словесная, на основании которой почему-то и решается вопрос о том, ощущается или не ощущается раздражитель. Следовательно, оба корковых процесса начинаются рецепцией, восприятием одного и того же раздражителя в первой сигнальной системе, но затем пути их расходятся: первый из этих корковых процессов разрешается ответной реакцией через первую сигнальную систему, второй же корковый процесс — через вторую сигнальную систему в форме речевой реакции, в виде словесного отчета о раздражителе.
При некоторых условиях первый — более простой — корковый процесс, протекающий, в основном, в пределах первой сигнальной системы, происходит беспрепятственно, но второй — качественно иной и более сложный процесс, переходящий из первой во вторую систему, следовательно требующий их совместной деятельности, их взаимодействия, оказывается неосуществленным. Один нервный путь находится в состоянии готовности к действию и достаточно возбудим, чтобы принять и провести раздражение данного качества и интенсивности, другой — недостаточно готов, недостаточно возбудим или даже заторможен.
В зависимости от разных условий эксперимента, от неодинаковой упроченности обеих корковых связей, от особенностей функционального состояния мозговой коры в целом и каждой из сигнальных систем в частности — в различном состоянии будут находиться и оба нервные пути, о которых идет здесь речь.
При одних условиях передача нервного возбуждения из первой сигнальной системы во вторую происходит, и испытуемый адэкватно оценивает раздражитель, при других условиях подобная передача не осуществляется, и словесная квалификация раздражителя отсутствует.
Если раздражитель вызывает реакцию, то это уже значит, что он воспринимается рецепторными клетками коры. Это восприятие может быть то более дифференцированным, отчетливым, то более неопределенным, темным, по выражению И. М. Сеченова.
Таким образом, вопрос о взаимоотношении между ощущением и условным рефлексом, как его формулирует Г. В. Гершуни, для нас представляется в основном вопросом о динамических взаимоотношениях между первой и второй сигнальными системами мозговой коры.
Неправильно резко противопоставлять ощущения и условные связи как субъективные психические явления и объективные нервные процессы. Субъективное и объективное находятся здесь в неразделимом единстве.