Оценить реальный размах советского государственного промышленного шпионажа на Западе смогли только в начале 80-х годов. Агент французской разведки В. И. Ветров не только подробно рассказал о системе, но и передал множество интересных документов.
Например, 128-страничный отчет Военно-промышленной комиссии о результатах работы за 1979 год. В нем отмечалось, что за отчетный год было добыто 196 образцов техники и 3896 документов, а Управление «Т» ПГУ КГБ завершило 557 разведывательных операций из 2148. «Пятьдесят семь образцов и 346 документов были эффективно использованы в научно-исследовательской деятельности и разработке новых систем оружия и военных материалов, а также в усовершенствовании систем оружия, находящихся на вооружении в настоящее время». Кроме этого, особо подчеркивалось, что советская военно-авиационная промышленность сэкономила около 48,6 миллиона рублей (около 65 миллионов долларов).
В другом документе ВПК, от 19 июня 1981 года, сообщалось, что в 1980 году комиссия выдала 3617 заданий . по сбору научно-технической информации, 1085 из которых были выполнены до конца года. Они способствовали осуществлению 3396 советских исследовательских и конструкторских проектов. И хотя основная часть была почерпнута из открытых западных источников, 90% разведданных, заслуживших наиболее высокую оценку, были получены благодаря тайным операциям КГБ и ГРУ.
Управление «Т» в 1980 году рапортовало о получении 5456 образцов (техника, узлы и микросхемы), из которых 44% были переданы в оборонную промышленность, 28% в гражданскую сферу и 28% в КГБ и прочие организации[537].
Иногда система давала сбои. Вот как, например, в Советском Союзе узнали об одноразовых шприцах.
В 1964 году в Токио проходила очередная Олимпиада. Сотрудник НТР, который был задействован в оперативно-агентурном обслуживании советской спортивной делегации, случайно познакомился с японцем — владельцем завода по производству одноразовых шприцев. Они несколько раз встречались и на прощание бизнесмен подарил своему новому знакомому коробку с продукцией своего предприятия. Два года она хранилась у офицера КГБ, который регулярно переезжал с квартиры на квартиру в Москве, пока однажды не вручил этот сувенир своему знакомому — сотруднику Минздрава СССР. А спустя примерно полгода он узнал, что с японской фирмой был заключен контракт на поставку одноразовых шприцев советским военным[538].
Глава 15 .НЕУДАЧИ НТР
О неудачах советской научно-технической разведки в период «холодной войны» известно очень мало. Поясним, что речь идет только о тех операциях, которые проводились под контролем контрразведки противника или агент по какой-либо причине не смог начать сотрудничество с КГБ или ГРУ.
В начале апреля 1951 года второй секретарь советской делегации в ООН А. П. Ковалев познакомился с инженером крупного завода, на котором производили различную электронную аппаратуру. Когда дипломат, после нескольких месяцев общения, попытался получить от собеседника секретную информацию, то американец сообщил об этом в местную контрразведку. С этого момента Ковалев попал под наблюдение ФБР. На нескольких встречах с двойным агентом присутствовал помощник советского военно-морского атташе И. А. Амосов. Обоих дипломатов депортировали 3 февраля 1954 года[539].
В 1955 году сотрудник советской делегации в ООН Б. Ф. Гладков попытался получить секретную информацию по турбинам, но 22 июня 1956 года был объявлен персоной нон грата[540]. В том же году переводчик ООН В. Петров познакомился с чертежником крупной самолетостроительной компании. После попытки получения конфиденциальной информации потенциальный агент сообщил в ФБР и переводчик был вынужден уехать из страны 23 августа 1957 года, не дожидаясь приказа о собственной депортации.
Другой советский дипломат В. Михеев провалился во время аналогичной операции. Информация о его неудаче просочилась в американские газеты и он был вынужден покинуть страну, не дожидаясь начала официальной процедуры объявления персоной нон грата[541].
В конце августа 1959 года житель США А. Котлобай предложил О. Калугину секреты твердого ракетного топлива. Вот так был завербован агент советской разведки Кук, положив начало детективу под названием «Кто вы Олег Калугин — американский шпион или советский диссидент?». На сегодняшний день де-факто он признан агентом ЦРУ, а де-юре — обычный отставной генерал КГБ, который легально уехал в США.
Кук действительно передал образец и документацию твердого ракетного топлива и получил благодарность Москвы. А сам Калугин был награжден государственной наградой — орденом «Знак Почета».
В 1964 году агент перебрался в СССР и стал работать в Институте мировой экономики и международных отношений (ИМЭМО) вместе с членом «кембриджской пятерки». В конце 70-х годов Московское управление КГБ начало его активную оперативную разработку, не без оснований подозревая Кука в связях с американской разведкой. Отметим сразу, что речь шла о его периоде жизни в США. Дело в том, что в 1966 году выяснилось, что материалы, представленные Куком, содержали информацию о тупиковом пути и принесли ущерб Советскому Союзу в размере 80 миллионов рублей[542].
В 1960 году солдат армии США (технический специалист по атомным вооружениям) Д. Гесслер дезертировал из своей части в Форт-бисс (штат Техас), приехал в Мехико и передал некие секретные материалы сотрудникам советской разведки. Затем он вернулся обратно в США и был арестован за дезертирство. Его осудили на два года, потом попытались привлечь к ответственности за шпионаж, но суд оправдал неудачника[543]. До сих пор не ясно, что именно пытался предложить Гесслер советской разведке.
Офицер ГРУ и по совместительству первый секретарь советской миссии при ООН П. Е. Масленников был взят под «опеку» бригадой «наружки» ФБР в тот момент, когда пересек границу США. А за его коллегой по «Аквариуму» — первым секретарем белорусской миссии в ООН А. И. Галкиным начали следить с начала января 1962 года. Еще двое советских граждан, супруги Егеревы, попали под подозрение из-за многочисленных контактов с П. Е. Масленниковым и А. И. Галкиным. Егерев руководил отделом кадров нескольких административных подразделений и комиссий ООН. А его жена была простой домохозяйкой.
Контрразведке удалось также нейтрализовать двух советских разведчиков-нелегалов супругов Болч (Соколовых). Самое забавное, что эта пара использовала биографии реально живущих людей, что позволило ФБР довольно быстро их разоблачить. Было задокументировано несколько фактов тайной передачи секретных материалов по военно-технической тематике.
В апреле 1963 года ФБР попыталось арестовать Масленникова и Галкина, но к тому времени они предусмотрительно покинули страну. А 3 июля того же года ФБР арестовало и нелегалов Болч, и Егеревых. Первые (Болч) уже получили сигнал о необходимости срочного бегства из страны. Они уже собрали чемоданы и купили билеты на рейс до Копенгагена.
Бывшего сотрудника ООН Егерева и его жену 12 октября 1963 года обменяли на двух американцев. Один из них, 58-летний миссионер иезуитского ордена У. Цизек, провел в ГУЛАГе 23 года. Другой, 24-летний студент М. Макинен, только ожидал отправки на зону. Его обвинили в шпионаже.
А вот супругам Болч повезло меньше. 29 сентября 1964 года началось слушание их дела в суде, но внезапно правительство США сняло все обвинения, кроме незаконного въезда в страну. Такой нестандартный поступок объяснялся просто — защита потребовала предоставить список свидетелей с адресами. А на это ФБР пойти не могло. Супругов Соколовых (Болч) депортировали в Венгрию 15 октября 1963 года. Их дальнейшие следы затерялись за «железным занавесом»[544].
541
Соколов А. «Суперкрот» ЦРУ в КГБ: 35 лет шпионажа генерала Олега Калугина (версия разведчика). — М., 1999, с. 16— 18, 187-191.