Закончилась эта история в ближайшем отделении милиции. Любителя ацетона доблестная милиция, видимо, не желая снижать высоких показателей борьбы с преступностью в районе, сразу же и отпустила, а бдительные стражи институтской собственности еще в течение 3 часов давали развернутые письменные показания.
Михаил Андреевич стал известен еще и тем, что занятый высокими мыслями и шахматными партиями, несколько раз забывал коляску со своей внучкой в Шевченковском парке, куда возил ее на прогулку. Дома на удивленный вопрос жены, что, мол, где же Оля, Михаил Андреевич некоторое время пытался сообразить чего собственно от него хотят, и о какой такой Оле идет речь, а затем бежал обратно в парк за ребенком.
Как делалась большая наука в Военно-медицинской академии. Например, перед лабораторией поставлена задача клонировать ген. Руководитель лаборатории, генерал, вызывает полковника и ставит задачу: – Товарищ полковник, приказываю вам выделить ДНК. Полковник вызывает капитана – товарищ капитан, приказываю приготовить буферную смесь следующего состава… Капитан, после произведенных расчетов, вызывает сержанта (лаборант). Тов. сержант, приказываю взвесить 74 г хлорида калия…
Известный фармаколог, академик, взвешивая реактивы иногда с точностью до 4-го знака, после всего обязательно добавлял чуть-чуть порошка, на кончике шпателя, на глаз. А это, говорил он, – на всякий случай.
Нельзя не остановиться, хотя бы в двух словах, и на теме любви в наших НИИ. Сами понимаете, что когда множество молодых людей проводят все свое свободное время в лаборатории, неизбежность этого явления очевидна. Обычным местом для любви являются фотокомнаты, с которыми в каждом учреждении связано множество легенд. Романтики московского ИФРа в летнее время любили заниматься этим предосудительным занятием на покрытой гудроном плоской крыше нового здания. А вот в Институте генетики самым популярным помещением, используемым для этих целей, была Ленинская комната. То ли был в этой комнате какой-то особый уют, то ли таинственные сексуальные флюиды витали в воздухе, то ли портрет вождя с ироническим прищуром создавал блудливую атмосферу, но только стол заседаний партийцев и комсомольского актива, покрытый зеленым сукном, притягивал влюбленные парочки, как магнит.
В Институте генетики я некоторое время работал в группе у В. М.Кавсана. У него же инженером работал и Олег, на психику которого наложила неизгладимый отпечаток служба в армии. Кавсан любил, чтобы его понимали с намека, с полуслова. Сам же требовал от подчиненных четкого, логического и последовательного изложения своей мысли, вопроса или просьбы. Мне очень нравились диалоги Кавсан – Олег. Олег боролся с Кавсаном его же оружием – четко отвечал на поставленный вопрос.
Вот Вадим Моисеевич спрашивает – кто может купить купейный билет в Симферополь? Середина лета, в кассах никаких билетов и близко нет, и, естественно, все молчат. Олег «ефрейторским» голосом отвечает: – Я!!! У вас, что же есть знакомые в кассах? – с радостным изумлением вскидывается Кавсан. – Нет, но я могу стоять в очереди!
Или, после тяжелой недели с длительным экспериментом на традиционном семинаре – «понедельнике» Кавсан на всякий случай спрашивает, кто может показать свой лабораторный журнал. Поскольку все ушли в воскресенье в начале 1-го ночи, естественно – никто не может. Олег тем же тоном говорит – Я!!! Вы что, уже успели оформить результаты эксперимента? – удивляется руководитель. – Нет! – Что же, вы мне пустой журнал покажете? – Да! – Олег, когда вы уже перестанете меня мучить!!!
Как-то, уже в период большой войны с всемирным мусульманством, мой сосед Леша, значительный ученый и ведущий специалист на территории СНГ по биосенсорам, решил съездить на научную конференцию в Рим. Ну, решил – поехал, дело для наших вченых, сами понимаете, обычное. А надо сказать, что на тот момент срок действия его европейской «грин кард», выданной ему во Франции, закончился. В той же Франции ему вклеили бумажку с продлением на 3 месяца и сказали, что все будет хорошо. И вот Леша поехал. Венгрию преодолел спокойно, но в Риме к нему подошли двое карабинеров и «под белы ручки» повели в участок. Здесь Леше доступно объяснили, что в период, когда все прогрессивное человечество борется с мировым терроризмом, а Италия находится в его (прогрессивного человечества) боевом авангарде, вступать на землю такого уважаемого государства, имея в кармане сортирную бумажку, приклеенную к давно просроченным документам, есть серьезное преступление. После чего Лешу отвели в обезьянник и оставили на ночь в компании (как брезгливо выразился Леша) «повий» и местных «синяков». В помещении было всего несколько стульев, основная масса бомжей и проституток спала прямо на полу. Леша спать боялся, так как в карманах было несколько сот евро, и он переживал за их сохранность. Утром Лешу отвели в самолет до Будапешта, его документы вручили стюарду, и через пару часов Леша сидел уже в венгерском спецприемнике. После ночи с венгерскими бомжами (а надо сказать, что утром второго дня он внешностью уже не очень отличался от коренных обитателей обезьянника), Лешу погрузили в наш «лайнер», и через 2 часа он имел приятную беседу в отдельном кабинете с нашими пограничниками. И хотя Леша доказывал, что он вылетел в Италию, пройдя все паспортные, пограничные и таможенные контроли и получив их (пограничников) печать в паспорт (при этих словах, Леша продемонстрировал эту печать перед физиономией начальника), а не путем тайного проникновения в багажный отсек самолета, начальник смотрел на Лешу с плохо скрываемым подозрением и даже пытался привлечь к ответственности за попытку незаконного пересечения украинского кордона.