Побудительный мотив к постоянному профессиональному росту, самосовершенствованию качеств воздушного бойца, к самовоспитанию волевых черт характера рождается из тех же моральных источников, что и духовные основы нашего Отечества. Конституционный долг превращается у военного летчика в убеждение, нравственную позицию, что и формирует беспредельную преданность Родине как основу морального духа личности. С точки зрения социально-психологической, для летчика любого рода авиации его труд как в прошлом, так и сегодня, да и в будущем, остается желанной потребностью, воплощением лучших нравственных начал, истоком духовной силы и самого смысла жизни.
В своей профессии военный летчик черпает силы для нравственного и физического совершенства, в ней он видит истоки своих потребностей и будущую реализацию индивидуальных возможностей, в ней формируются конкретные общественные отношения. В этом плане проблема формирования профессионала, его воспитания прямо смыкается с задачами формирования человека коммунистического общества.
Воспитание нового человека, гармонически сочетающего в себе духовные богатства, моральную чистоту и физическое совершенство, является повседневной заботой партии и Советского государства. Профессиональное воспитание нового человека – это наша программная цель.
Исходя из этого, становится очевидным, что в нашем обществе профессионализм выступает как совокупность специальных, личностных, деловых и нравственных качеств. Профессия охватывает и личность человека с его духовным миром, и труд с его общественным предназначением. Человек труда – вот наша общая забота и надежда, человек в труде – вот фокус нашего внимания.
Профессии, как и люди, имеют свое лицо, свой характер, свой престиж. Ф. Энгельс писал о том, что каждая профессия имеет свою мораль. Это указывает на взаимосвязь деловых и нравственных качеств, особенно в тех профессиях, которые требуют максимальной самоотдачи в труде, которые немыслимы без высочайшей ответственности и гражданственности. В ряду таких профессий, безусловно, стоит профессия военного летчика. В ней человек приобретает особое предназначение в реализации усилий большого коллектива; особенности его индивидуальности выступают здесь одновременно и как мера уникальности и сложности данного вида труда, и как мера его общественной полезности. Более чем в других профессиях, смелые действия, волевые поступки становятся здесь закономерным явлением, вытекающим из самой сущности труда летчика.
К настоящему времени много и хорошо написано о героических делах летчиков: в печати широко освещены исторические перелеты через Северный полюс в Америку, полеты на побитие рекордов дальности» высоты и скорости, подвиги летчиков в интернациональных бригадах, их массовый героизм в боях Великой Отечественной ВОЙНЫ. Конечно, авиаторы гордятся тем, что первые Герои Страны Советов – летчики, первые трижды Герои Советского Союза – опять же летчики, первый космонавт – летчик, первым человеком, ступившим на Луну, стал летчик.
Но мы хотим повести речь не столько о героике, сколько о трудной основе профессии летчика, о его личности, моральном и психологическом облике, ибо человек неотделим от своей профессии. Конечно, здесь надо иметь в виду, что не все можно увидеть со стороны, и стоит признать правоту летчиков, считающих, что точка зрения «изнутри» предоставляет больше возможностей. «О летной профессии должны рассказать прежде всего сами летчики (хотя, конечно, не только они одни)»[1]. По-видимому, во многом оправдана боязнь летчиков быть непонятыми. Антуан де Сент-Экзюпери писал: «Ривьер боялся иных поклонников авиации, они не понимали сокровенного смысла трудной жизни летчиков, их восторги извращали самое существо приключения и принижали людей»[2]. Но тем не менее попытаемся прикоснуться к мотивам стремления человека в небо.
Термин «авиация», как известно, происходит от слова «авис» – птица. Люди пришли к созданию летательного аппарата от мечты, от чувства разума. Человеку хотелось взлететь не из озорства или простого любопытства, а из-за неиссякаемой потребности к познанию нового. Особенно хочется выделить в этой объективной действительности ее субъективную составляющую, т. е. потребность человека подняться над землей. Это предполагало активизацию наиболее ценного качества человека – его способность к творчеству. Издавна мечту о свободе и лучшем будущем человек связывал с возможностью летать. Овеществление мечты о небе зарождало, формировало облик авиаторов, их волевые и творческие начала в опасном и рискованном деле. Но это была не слепая жертвенность фанатиков, а долг перед человечеством: стремление оправдать его веру в реальность полета человека. Можно сказать, что первый духовный исток авиации заключается в ее народности: существовали народные легенды, вековые мечты о полете, была могучая воздушная стихия, и требовалось покорить ее. Именно в побудительном мотиве превозмочь собственную слабость и религиозные запреты ради высокой цели – раздвинуть горизонты человеческих возможностей и формировалось эмоциональное и волевое начало летчика. Авиатор утверждал себя как выразитель народной идеи: «Человек полетит!». Все это наполняло его душу особым смыслом, так как он был призван служить мечте человечества. И в летчике видели или хотели видеть, прежде всего, благородство и чистоту помыслов.
1