Групповые демонстрации — не единственная, а одна из многих форм групп поведения животных. Другая форма этого поведения — «клубное», как называют его этологи. «Клуб» охватывает один социальной структуры животных одного вида. Наиболее распространены «клубы» неполовозрелых самцов, «клубы» холостых самцов, но бывают и «клубы» самцов, занимающих высокий ранг в иерархии. Суть «клуба» состоит в том, что несколько, а иногда и очень много особей одного ранга собираются вместе и на время сборища уединяются от других членов животного общества. Разумеется, есть и место клубного сборища или несколько таких мест. В «клубе» ничего явно полезного не делают (разве что чистятся, притом у некоторых видов, в том числе у многих обезьян, взаимно). В «клубах» проводят свободное время и либо отдыхают, либо играют, либо общаются (каждый вид — как умеет), либо просто чинно сидят.
Биологическое значение «клубов» разнообразно. Это и безопасное место отдыха под коллективным присмотром, и место реализуется потребность в игровом поведении, и отдых от напряженных иерархических отношений доминирования-подчинения, и самоустранение на время из общества (пока не нужны «резервные» молодые самцы). У одних видов «клубы» открыты для всех особей данного слоя, у других есть и закрытые, там все «свои», все знают друг друга. Новичка в такой «клуб» принимают, это сопровождается целой церемонией знакомства. Участникам «клуба» нечего делить (ведь здесь нет ни гнездовой территории, ни пищи), не из-за чего ссориться (кроме места в «клубе»). Неудивительно, что отношения животных в «клубе» мягче чем вне его. Более того, естественный отбор давно закрепил этот статус в форме инстинктивных ограничений на проявление агрессивности и демонстрацию ранга, пока животное находится в «клубе».
Итак, «клуб» имеет несколько признаков: есть известное всем членам уединенное от посторонних место сбора, никакой цели кроме отдыха и развлечения, сборище не имеет; посещают его по потребности, собираются равные, часто просто ровесники, иерархической структуры в «клубе» нет даже у видов, в иных местах поддерживающих жесточайшую иерархию, нет, естественно, и лидеров, все должны быть «свои», из «клуба» никуда все вместе не движутся, из него расходятся (разлетаются, расплываются) каждый сам по себе. На заведомо «не своих» «клуб» реагирует отрицательно — если может, то прогоняет, а нет — разлетается и может собраться в другом, резервном месте.
Уже давно было понято, что «клубное поведение» досталось нам в наследство от животных предков, что «клубные гены» требуют своей реализации и находят ее в тех или иных формах нашего поведения. Совершенно аналогичны «клубам» животных стихийно возникающие и долго самоподдерживающиеся клубы пожилых мужчин, отдыхающих, играющих или читающих в укромных углах парков, дворов, пустырей, банные клубы, известные еще в Древнем Риме, и т. п.
У детей стремление собираться в клубы в основном подсознательно, это просто некая тяга, их разум бессилен понять ее. Как грустно бывает видеть это полное отсутствие взаимопонимания, когда взрослый, оттаскивая за руку малыша из клуба, собравшегося в проеме между гаражами, на чердаке, в полуразрушенном сарае или в кустах, взывает к его разуму: «Ну скажи, чего ради вы туда забрались? Чего вы хотите? Чего вам не хватает? С кем ты связался! Чему хорошему ты от них научишься?» Несчастный сын молчит. Он молчит не потому, что упрям, а потому, что он сам этого не знает. Как потом он будет молчать, когда его будут спрашивать. «Ну что ты в нее влюбился, ну что ты в ней нашел?». Выразить словом этот бессловесный мир влечений дано лишь поэтам. Как объяснить его, знает этолог. Каждый взрослый переживает его вновь в снах о своем детстве. Вот сколько путей дано нам, чтобы понять их мир.